Шырав

Шырав ĕçĕ:

пысӑк the word is in our database.

пысӑк (тĕпĕ: пысӑк) more information about the word form can be found here.

Килте манӑн кӗнекесем пур; Королева Марго пурӑннӑ хваттерте халӗ пысӑк йыш пурӑнать: пилӗк барышня, пӗринчен-пӗри хитререхскерсем, икӗ гимназист, — ҫав ҫынсем маш кӗнекесем параҫҫӗ.
Дома у меня есть книги; в квартире, где жила Королева Марго, теперь живет большое семейство: пять барышень, одна красивее другой, и двое гимназистов, — эти люди дают мне книги.

XVI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

— Авланасси вӑл, ачам, шутсӑрах та пысӑк ӗҫ!
— Женитьба — это, брат, дело громаднейшей важности!

Хӗвелӗ пӗлӗтсем хушшинче аташса кайнӑ, хутран-ситрен ҫеҫ вӑл хулӑм пӗлӗтсем витӗр, хӗллехи пек, пысӑк кӗмӗл тумха евӗрлӗ курӑнкаласа илет.
Солнце заплуталось в облаках, лишь изредка просвечивая сквозь их гущу большим серебряным, по-зимнему, пятном.

Астумастӑп, мӗншӗн ҫав Персине тарасшӑн пулнине, Чулхула ярмӑркинчи купецсем — Персия ҫыннисем хама пит кӑмӑла кайнӑран ҫеҫ пулӗ, тен: чаратчӗҫ вара ҫавнашкал чул кӗлеткесем, сӑрланӑ сухалӗсене хӗвел ҫинелле тытса, канлӗн кальян туртса ларатчӗҫ, куҫӗсем хӑйсен пысӑк, хура, пурне те пӗлсе тӑракан куҫсемччӗ.
Не помню, почему именно — в Персию, может быть, только потому, что мне очень нравились персияне-купцы на Нижегородской ярмарке: сидят этакие каменные идолы, выставив на солнце крашеные бороды, спокойно покуривая кальян, а глаза у них большие, темные, всезнающие.

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Хӑшпӗр чухне ӳссе ҫитмен ачасем айванла паттӑрланас шутпа, мӑн ҫынсен вӑйӗнчен кӗвӗҫнипе, хӑйсен мускулӗсемпе шӑммисемшӗн ытларах та пысӑк пулакан йывӑрлӑхсене ҫӗклене тӑрӑшаҫҫӗ, ҫӗклесе те хӑтланаҫҫӗ, вӑйлӑ мӑн ҫынсем пек, мухтанмалла икӗ пӑт туртакан кире пуканӗсемпе сӑхсӑхма хӑтланаҫҫӗ.
Иногда подростки, по глупому молодечеству, по зависти к силе взрослых, пытаются поднимать и поднимают тяжести, слишком большие для их мускулов и костей, пробуют хвастливо, как взрослые силачи, креститься двухпудовыми гирями.

Моральте яланах арифметика пытанса тӑрать; «Уголовнӑй наказанисем ҫинчен калакан закон кӗнекин» святойла айванлӑхӗ ҫав харпӑрлӑхӑн пит пысӑк суйи пытанса тӑракан пӗчӗк вӑрттӑнлӑха пит уҫҫӑнах кӑларса кӑтартать.
В морали всегда скрыта арифметика; святая наивность «Уложения о наказаниях уголовных» очень ясно выдает эту маленькую тайну, за которой прячется великая ложь собственности.

Анчах памасӑр тӑма хӗнччӗ, эпӗ вара ӑна пӗр икона патӑм, анчах темиҫе тенкӗ тӑракан Псалтирьне пама хӑяймарӑм, вӑл мана пысӑк анӑп тунӑ пек туйӑнатчӗ.
Но трудно было отказать, и я дал ему икону, но стащить Псалтырь, стоивший несколько рублей, не решился, это казалось мне крупным преступлением.

Эпир ҫапӑҫма пуҫларӑмӑр, галлерейӑран вӑл мана лавкана тӗртсе кӗртрӗ те, пӗрмай урайӗнче тӑракан пысӑк турӑшсем ҫинелле тӗксе ӳкерме хӑтланчӗ, — вӑл ҫавна тума пултарас пулсан, эпӗ кӗленчисене ҫӗмӗрсе пӗтернӗ, чӗнтӗрленисене хуҫса тӑкнӑ пулӑттӑм тата хаклӑ иконсене чӗркелесе пӗтереттӗм пулӗ.
Мы стали драться, с галереи он втолкнул меня в лавку и всё старался повалить на большие киоты, стоявшие на полу, — если бы это удалось ему, я перебил бы стекла, поломал резьбу и, вероятно, поцарапал бы дорогие иконы.

— Вӑт пысӑк ӗҫ пулнӑччӗ, аван мастерской, ҫав ӗҫре ӑслӑ ҫын тӑрӑшса ӗҫленӗччӗ, халӗ ӗнтӗ пурте сая каять, пурте Куҫман ывӑҫ лапписем ӑшнелле кӗрсе кайма пуҫларӗ.
— Вот, было большое дело, хорошая мастерская, трудился над этим делом умный человек, а теперь всё хинью идет, всё в Кузькины лапы направилось!

XIV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Анчах пысӑк хӑлхаллӑ, кулӑшла сӑмсаллӑ тата кашни уринчех ултшар чӗрнеллӗ, пӗчӗк ураллӑ ҫара ҫерҫи пек туса ӳкерекен ватӑ чеканщик Гоголевӗн пуринчен те лайӑхрах тухатчӗ.
Но всего лучше ему удавался старый чеканщик Гоголев, в виде летучей мыши с большими ушами, ироническим носом и маленькими ножками о шести когтях каждая.

Каҫхи апатне вӗсем ахаль чухнехи пек шавламасӑр та калаҫ масӑр ҫирӗҫ, пурин те пит хытӑ шухӑшламалли, темӗскерле пысӑк япала пулнӑ темелле.
Ужинали вяло, без обычного шума и говора, как будто со всеми случилось нечто важное, о чем надо упорно подумать.

Пӗрре пожарниксен начальникӗ мана Лермонтов томне пачӗ, эпӗ вара поэзин вӑй-хӑватне, ҫынсене ҫавӑрас тӗлӗшрен унӑн пит пысӑк вӑй-хӑват пуррине туйса илтӗм.
Однажды пожарный брандмейстер дал мне том Лермонтова, и вот я почувствовал силу поэзии, ее могучее влияние на людей.

Пысӑк хӗрарӑм кичемле кулса, тутӑрӗпе сулкаласа, пӗрмай сулланса тӑрать; Жихарев ун тавра сасартӑк хӑйне такам туртнӑ пек сиккелет.
Большая женщина всё качается, мертво улыбаясь, помахивая платочком, Жихарев судорожно прыгает вокруг ее.

XIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Жихарев хӑй сӑнне-питне апла та капла улӑштарса, ҫав чултан тунӑ пек туйӑнакан хӗрарӑм тавра ҫавӑрӑнса ҫӳрет, — пӗр ҫын мар, вунӑ ҫын, пурте ӑраснаскерсем, ташланӑ пек туйӑнать: пӗри — йӑваш, парӑнаканскер; тепри — ҫиленчӗк, хӑратаканскер; виҫҫӗмӗшӗ — хӑй темскертен хӑрать те хуллен кӑна ахлатса, кӑмӑла кайман пысӑк хӗрарӑмран ҫын сисмелле мар тарасшӑн пек туйӑнать.
А Жихарев ходит вокруг этой каменной бабы, противоречиво изменяя лицо, — кажется, что пляшет не один, а десять человек, все разные: один тихий, покорный; другой — сердитый, пугающий; третий — сам чего-то боится и, тихонько охая, хочет незаметно уйти от большой неприятной женщины.

Пурте ӑна хисепленӗ пек пӑхаҫҫӗ, ҫамрӑксем пӑртак унтан хӑраҫҫӗ те, — качча ҫав пысӑк ӳт-пу ҫине сӗмсӗр куҫсемпе пӑхать, анчах унӑн куҫне хирӗҫ хӗрарӑмӑн таччӑн ытамланакан куҫӗ тӗл пулсан, каччӑ вӑтанса хӑй куҫӗсемпе ҫӗрелле пӑхать, Жихарев та хӑй хӑнине хисеплӗн пӑхать, ӑна «эсир» тесе чӗнет, кумма тет, ӗҫме-ҫиме сӗннӗ чух ӑна пуҫ таять.
Все относятся к ней почтительно, молодежь даже немножко боится ее,смотрит юноша на это большое тело жадными глазами, но когда с его взглядом встретится ее тесно обнимающий взгляд, юноша смущенно опускает свои глаза, Жихарев тоже почтителен к своей гостье, говорит с нею на «вы», зовет ее кумушкой, угощая, кланяется низко.

Ӑна, тулли шывлӑ пысӑк юханшыв пек лӑпкӑ та вӑйлӑскере, пӑхма кӑмӑллӑ, анчах ун сӑмаххисенче темскер ҫывӑрса каяс килтерекенни пур, вӗсем пурте пире кирлӗ мар, ывӑнтарса ҫитересҫӗ.
Смотреть на нее, спокойную и сильную, как большая полноводная река, приятно, но в речах ее — что-то снотворное, все они не нужны и утомляют.

— Каҫ пулнӑ ҫӗре мастерскоя тасарах пуҫтарӑр; пысӑк сӗтелне ҫуса, хырса тасатмалла!
— К вечеру приберите мастерскую почище; большой стол вымыть, выскоблить!

Хӑй мастерскойра пысӑк вырӑнта тӑрать пулин те, вӑл ыттисенчен сахалтарах мӑнаҫлӑ, вӗренекенсемпе — манпа та, Павӑлпа та кӑмӑллӑ; пире мастерствона вӗрентме тӑрӑшать — унсӑр пуҫне ҫав ӗҫпе урӑх никам та аппаланса хӑтланмасть.
Несмотря на важное свое положение в мастерской, он заносчив менее других, ласково относится к ученикам — ко мне и Павлу; хочет научить нас мастерству — этим никто не занимается, кроме него.

Вӑл пӗр хӗрӗх пилӗк ҫулхи кукша пуҫлӑ, типшем ҫынччӗ, чыкан ҫӳҫӗ пек хура кӑтра ҫӳҫӗ ҫур кӑшӑл пек туйӑнатчӗ, ҫитменнине вӑл сухал усси пек пысӑк та хура куҫхаршилӗччӗ.
Это был человек лет сорока пяти, сухой, лысый, в полувенце черных курчаво-цыганских волос, с большими, точно усы, черными бровями.

Иконостассемпе алтарь алӑкӗсем валли хатӗрленӗ пысӑк иконӑсем стена ҫумӗнче сӑн-питсӗр тата ал-урасӑр тӑнине курма питех те лайӑх мар, мӗншӗн тесен вӗсен ризисем е латисем тата архангелсен пит кӗске кӗпийӗсем кӑна пур.
Очень неприятно видеть большие иконы для иконостасов и алтарных дверей, когда они стоят у стены без лица, рук и ног, — только одни ризы или латы и коротенькие рубашечки архангелов.

Страницăсем:

1
...
511
512
513
514
515
516
517
518
519
520
521
...
1192

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics