Шырав

Хома

Хома, савӑнӑҫлӑн ятлаҫса, тӳрех хӑйӗн юлташӗсен пуҫӗ ҫине тухса ӳкрӗ.
Хома, радостно ругаясь, вылетел прямо на головы своих товарищей.

Хома ӑна аллипе хыттӑн чӑмӑртарӗ.
Хома зажал его намертво.

— Ҫирӗпскер, — терӗ Хома, килхушшине тухнӑ чух.
— Крепкий дядька, — сказал Хома, выходя во двор.

«Ку пире хамӑра штурмласа тӑкмӗ-и?» — шухӑшларӗ Хома.
«Чи не наштурмует он нам!» — подумал Хома.

Генерал мӗнпур вӑйпа хирӗҫ тӑрать, вӗҫерӗнме тӑрӑшать, анчах тепӗр секундран ӑна ураран ӳкереҫҫӗ те, Вася — аллисенчен, Хома — урисенчен тытса, полк командирӗ патне илсе пыраҫҫӗ.
Генерал что есть силы отбивается, однако — еще секунда — его валят и, держа — Вася за руки, Хома за ноги, — с рукавицей во рту подносят к командиру полка.

— Анчах, генерал юлташ, — именчӗ Хома.
— Однако, товарищ генерал, — замялся Хома.

«Мӑйӗ вара — хуть тукун ав» — шухӑшлать Хома.
«Шея, хоть ободья гни», — подумал Хома.

Хома генерал пальти ҫине, мӑй ҫумне тачӑ ҫыпҫӑнса тӑракан шап-шурӑ ҫуха ҫине хӑраса пӑхать.
Хома испуганно смотрел на генеральское пальто, на белоснежный воротничок, туго подпиравший шею.

Хома шухӑша путрӗ.
Хома задумался.

— Эсир Суворов орденне тинрех илтӗр вӗт-ха, — тет чӑрсӑррӑн Хома.
— А вы ж орден Суворова недавно получили, — дерзко бросил Хома.

Хома тӳмисене вӗҫертрӗ, унӑн кӑкӑрӗ ҫинче гварди значокӗпе «Ҫапӑҫури паттӑрлӑхшӑн» медаль ҫутӑлса тӑраҫҫӗ.
Хома расстегнулся, выставляя грудь с гвардейским значком и медалью «За отвагу».

— Анса лармасть, гварди генерал-майорӗ юлташ! — ӗнентерет Хома, чӗн пиҫиххине хытарса.
— Не спадут, товарищ гвардии генерал-майор! — уверял Хома, затягивая ремень.

Хома харсӑррӑн пуҫне ҫӗклерӗ.
Хома задорно вскидывает голову:

Хома ҫаплах каларӗ, мадьярсем умӗнче вӑл хӑйне те командир вырӑнне шутлать.
Хома так и сказал, считая себя перед мадьярами также командиром.

Хома, Европа этикечӗ ҫинчен манса кайса, ӗнсине хыҫса илчӗ, унтан аллине пуртӑ илчӗ те ку ыйтӑва хӑй татса пама пултарайманни тата унӑн аслӑрах командир пурри ҫинчен пӗлтерчӗ.
Хома, забыв о европейском этикете, задумчиво почесал затылок и, взяв в руки два топора, заявил, что сам этого решить не может, что у него есть командир постарше.

Ӗҫ чӗрре кӗнӗ вӑхӑтра Хома хӑйӗн тусӗпе яланах ҫирӗппӗн калаҫать, хӑйне ун умӗнче асла хурать.
Когда дело становилось серьезным, Хома всегда обращался со своим приятелем строго и никакого панибратства не допускал.

Унта вӗсем мӗн калаҫаҫҫӗ нимӗҫле? — ыйтрӗ хаяррӑн Хома тӑлмачран.
Чего это они там шпрехают по-дойчему? — сурово спросил Хома у переводчика.

— Вагонти пекех, — тет Хома, бункера хуҫа куҫӗпе пӑхса.
— Как в вагоне, — заметил Хома, осматривая всё хозяйским глазом.

Хома Хаецкий, венгерла калаҫма лайӑх пӗлетӗп тесе мухтанать пулин те, бункера аннӑ чух хӑйпе пӗрле Ференца та чӗнчӗ.
Хома Хаецкий, хотя и хвалился публично тем, что уже хорошо «шпрехает» по-венгерски, однако, спускаясь в бункер, на всякий случай взял с собой и Ференца.