Шырав

Шатров

Типшӗм, вӑтам пӳллӗ Шатров Давыдовӑн темӗн пысӑкӑш кӳлепи ҫумӗнче пӗчӗкҫеҫҫӗ курӑнать.
Сухой, среднего роста Шатров казался совсем небольшим рядом с громоздкой фигурой Давыдова.

Шатров коробкине сӗтел ҫине хучӗ те, туссем хыттӑн ыталанса чуптурӗҫ.
Шатров поставил коробку на стол, друзья крепко обнялись и расцеловались.

Хулӑм сасӑпа кӑмӑлсӑррӑн: «Кӗрӗр!» тени илтӗнчӗ, Шатров кабинета, яланхи пекех хӑвӑрт, кӑшт пӗшкӗнерех, куҫӗсене ҫамка айӗн йӑлтӑртаттарса кӗрсе тӑчӗ.
Низкий голос недовольно рявкнул: «Да!» Шатров вошел в кабинет, по обыкновению быстро, слегка согнувшись и блестя исподлобья глазами.

Шатров вара ӑнланчӗ: ҫӗрле мӗн шухӑшласа, чӑтса ирттерни унӑн хытса лара пуҫланӑ творчествӑлла шухӑш-туйӑмӗсен вӑйне ҫӗнӗрен хускатрӗ.
И Шатров понял, что впечатления, пережитые им ночью, вновь разбудили застывшую было силу его творческого мышления.

Юлашкинчен Шатров хӑйӗн ҫӑлтӑрне — Вергилие хӗрӳллӗн тав турӗ, хваттерне таврӑнса вырӑн ҫине кӗрсе выртсан, нумайччен ҫывӑрса каяймасӑр выртрӗ.
Наконец Шатров горячо поблагодарил своего звездного Вергилия, вернулся к себе и улегся в постель, но долго не мог заснуть.

— Хӑй вара пире чи ҫывӑх галактикӑсенчен пӗри! — хӑраса каларӗ Шатров.
— И это самая близкая к нам галактика? — удивился Шатров.

Шатров ҫӑмарта формиллӗ, тӗксӗммӗн ҫуталса тӑракан пӗлӗт курчӗ.
Шатров увидел бледно светящееся облако в форме удлиненного овала.

Шатров куҫӗ умне нимӗн те курӑнми тарӑн тӗттӗмлӗх тухса тӑчӗ.
В поле зрения перед Шатровым возникла глубокая тьма.

Ҫак пирӗн хӗвелтен ҫутипе те, пысӑкӑшӗпе те пӗрре те кая мар ҫӑлтӑрсен тӗнчи ҫине пӑхса, Шатров хӑйӗн чӗрине тем асаплӑн пӑчӑртаса кайнине туйрӗ.
При виде этого обилия миров, не уступавших нашему Солнцу в размере и яркости, Шатров ощутил смутное угнетение.

Темӗн пысӑкӑш машина пӗр сасӑсӑр куҫса пынӑ май Шатров куҫӗ умӗнче Хуркайӑк ҫулӗн Стрелец тата Змееносец патӗнчи вырӑнсем ярӑнса иртрӗҫ.
Огромная машина двигалась незаметно и беззвучно, а перед глазами Шатрова медленно проплывали участки Млечного Пути в области созвездий Стрельца и Змееносца.

Шатров площадка куҫнине туйрӗ.
Шатров ощутил движение площадки.

Ҫак аякри-аякри тӗнче ҫутинчен Шатров чылай вӑхӑт хушши хӑпаймарӗ, анчах кресло ҫинче юлхавлӑн таянса ларакан Бельский ӑна васкатрӗ:
Шатров долго не мог оторваться от этих огней далеких миров, но Бельский, лениво откинувшийся в кресле, поторопил его:

Шатров умӗнче, тем тарӑнӑш тӗттӗмлӗх варринче питӗ те хитре, чи лайӑх ахах пӗрчисенчен те ҫутӑрах икӗ ҫӑлтӑр — пӗри кӑваккӑн, тепри саррӑн ҫунса йӑлтӑртатса тӑраҫҫӗ.
Перед Шатровым, окруженные глубокой чернотой, горели два маленьких ярких огонька красивого голубого и желтого цвета, несравненно ярче самых лучших драгоценных камней.

Телескоп, уйӑхпа планетӑсене пысӑклатнӑ пек, ҫӑлтӑрсене пачах та пысӑклатманнине Шатров часах ӑнланчӗ.
Шатров сразу понял, что телескоп не в силах увеличить звезды, как планеты или Луну, —

Шатров бинокуляр кантӑкӗ ҫумне тӗршӗнчӗ те винтӑсене пӗлсе тата хӑвӑрт пӑркаласа йӗркелерӗ.
Шатров прильнул к объективам бинокуляра, умело и быстро отрегулировал винты.

— Ҫапла, пӗлетӗп, эпир те, биологсем, ҫавӑн пек приборсемпех усӑ куратпӑр, — ответлерӗ Шатров.
— Я знаю, такие же приборы применяются и у нас, биологов, — отвечал Шатров.

Бельский икӗ вӗҫӗнче те бинокуляр лартнӑ металл штангӑна, Шатров хӑйӗн лабораторинче яланах усӑ кураканни евӗрлӗскерне, хӑй патне туртса илчӗ.
Бельский выдвинул назад, к себе, металлическую штангу, снабженную на концах двумя бинокулярами, похожими на те, которыми постоянно пользовался в своей лаборатории Шатров.