Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

тӑван the word is in our database.
тӑван (тĕпĕ: тӑван) more information about the word form can be found here.
Анчах колхозниксем тӑван килӗсенчен тапранма васкаман: тӑшмана кӗҫ-вӗҫех чарса лартӗҫ, тесе ӗмӗтленнӗ.

Но колхозники не спешили трогаться от родных очагов: надеялись, что враг вот-вот будет остановлен.

III // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Анчах халь тин ҫеҫ, хӑйӗн тӑван Ольховкинче мӗн пулнине курсассӑн ҫеҫ, инкек мӗн тери йывӑррине пӗтӗмӗшпех туйса илчӗ вӑл: ак ҫакӑнтан, Ольховкӑри ҫӳлӗ сӑрт ҫинчен вӑл сасартӑк — пӗр самантлӑха — тӑван ҫӗршывӑн пӗтӗм аслӑ талккӑшне курнӑ пӗк пулчӗ.

Но только вот сейчас, увидев, что делается в родной Ольховке, он почувствовал всю тяжесть беды; будто вот отсюда, с высокого Ольховского взгорья, он вдруг — на мгновенье — увидел широкие просторы родной страны.

II // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Чаҫпе пӗрле чакса килнӗ чух Андрей ӗнтӗ пысӑк ялсем витӗр те, пӗчӗк ялсем витӗр те нумай тухрӗ — пур ҫӗрте те вӑл пӗр япала ҫеҫ курчӗ: хӑйсен тӑван вырӑнӗсемпе кил-ҫурчӗсене пӑрахса, чун-чӗрешӗн мӗн хаклине, ӗмӗрсем хушши пурӑнса мӗне хӑнӑхса ҫитнине пурне те пӑрахса, халӑх шутсӑр хуйхӑрса та пӑшӑрханса, нимӗҫсене ылханса, ушкӑн-ушкӑнӑн хӗвелтухӑҫ еннелле каять.

Отступая с частью, Андрей прошел уже много больших и малых селений и всюду видел одно: бросая род ные места и жилища, бросая все, что дорого сердцу, на род беспокойными толпами, проклиная фашистов, в без утешном горе уходил на восток.

II // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Тӑван шыв ӑна чӗртсе янӑнах туйӑнчӗ.

Его словно бы оживила родная вода.

II // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Ҫак кӗр ҫуллахи савӑнӑҫлӑ тӗссемпе илемленсе ларакан тӑван ҫӗршывалла вӑхӑтрах ҫитсе кӗчӗ пулин те, Андрейшӑн пулсан вӑл ытла сасартӑк тата харсӑррӑн ҫитсе кӗнӗ пек туйӑнать.

Эта осень ворвалась в родные места хотя и в положенное время, но все же, как думал Андрей, особенно внезапно и дерзко.

I // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Ярошенко, хӑйӗн тӑван ҫӗршывне, Россия пирки тунсӑхланӑскер, кӗтмен ҫӗртенех Читана тухса кайрӗ.

Ерошенко, затосковав по «матушке-России», поспешно уехал в Читу.

Кӑвакал мыскари // Степан Апаш. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 71–75 стр.

Халь Фан Сюань-чо Китайӑн пулас пурнӑҫӗ ҫинчен уйрӑммӑнах килӗшӳллӗ каларӗ тата хӑйне, хӑрушлӑха пӑхмасӑрах, Тӑван ҫӗршывӗн пурнӑҫӗнче кирлӗ ӗҫсемшӗн хыпса ҫунакан патриот вырӑнне шутлама та хӑйрӗ: ҫынсем хӑйсен обществӑри вырӑнӗ пулнине ӑнланса илеймесӗр яланах тертленеҫҫӗ вӗт…

Фан с особым удовольствием муссировал теперь вопрос о будущем Китая и даже рисковал изображать из себя патриота, болеющего душой за родину: «Люди, — говорил Фан, — всегда страдали из-за отсутствия у них самосознания».

Ҫу уявӗ // Михаил Рубцов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 31–44 стр.

Хамӑрӑн кивӗ ҫуртран инҫетрен те инҫете ишетӗп, тӑван кӗтессем катанах юлса пыраҫҫӗ, анчах вӗсенчен уйрӑлнӑшӑн эпӗ пӗртте шеллеместӗп.

Мы уплывали все дальше и дальше от родного дома, постепенно оставались позади картины родной природы, но мне не жалко было расставаться с ними.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Тӑван Жунь-ту, эсӗ килтӗне…

— А, брат Жунь-ту, ты пришел…

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Ҫак асаилӳсенче ӗнтӗ тӑван кӗтесӗн пӗтӗм ырлӑхӗ.

В этих воспоминаниях была вся доброта родного уголка.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Акӑ вӑл, манӑн тӑван ял!

Я будто наяву увидел свою прекрасную родину.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Тепӗр кунне, ир-ирех, эпӗ тӑван кил хапхи умне ҫитсе чарӑнтӑм.

На следующий день рано утром я подходил к знакомым воротам.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Кӑҫал пирӗн унта юлашки ҫул пурӑнмаллаччӗ, январь уйӑхӗнче вара тӑван кӗтессе пӑрахса тухмалла.

Срок передачи новому владельцу истекал в этом году, и до января нам предстояло простится с родным домом.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Эпӗ тӑван яла унпа яланлӑхах сывпуллашас тесе кӑна таврӑнатӑп.

Я возвращался в родные места только для того, чтобы навсегда расстаться с ними.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Тӑван вырӑнсем ҫав-ҫавах, вӗсем малтан курӑннӑ пек салхуллӑ та мар иккен.

И я подумал: село, конечно, осталось, каким было — не изменилось к лучшему, но и не такое уж оно унылое, как кажется.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Маншӑн вӑл кунтан лайӑхрах пекчӗ, анчах тӗлӗнмелле: тӑван ял илемне аса илсе, ун ҫинчен калама шут тытсассӑн, пуҫӑма нимӗнех те килместчӗ, сӑмахсем те тупӑнмастчӗҫ.

Она была несравненно прекрасней, но если бы я захотел сейчас припомнить красоту родины, рассказать об ее достопримечательностях, у меня уже не нашлось бы ни образов, ни слов.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Тӑван ял мана пачах урӑхла курӑнатчӗ.

В моих воспоминаниях родина была совсем не такой.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Чӑннипех-ши кусем эпӗ ҫирӗм ҫул асра тытса усранӑ тӑван вырӑнсем?

Неужели это и есть моя родина, о которой я вспоминал все эти двадцать лет?

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Питӗ сивӗ кун, эпӗ тӑван яла таврӑнатӑп.

В родное село я возвращался в сильные холода.

Тӑван ял // Николай Иванов. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 17–30 стр.

Пирӗн Тӑван Ҫӗршыв патриочӗсен тата унӑн юлташӗсен ӑс-тӑнӗнче вӑл ӗмер-ӗмӗрех пурӑнӗ.

Он будет вечно жить в памяти патриотов Родной страны и его друзей.

Володя урамӗ (Эпилог) // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Страницăсем:

Menu

 

Statistics

...more detailed