Шырав

Володя

Володя

Володя саперсемпе пӗрле Кивӗ Карантин укӑлчи хыҫне тухнӑ чух, хӗрринче ларакан инженер ҫурчӗ тӗлне ҫитсен, пӗчӗк разведчик самантлӑха кайма ыйтрӗ, кӗҫех таврӑнатӑп тесе сӑмах пачӗ.
Когда Володя вместе с саперами выходил за околицу Старого Карантина и они поравнялись с бывшим инженерским домом на окраине, маленький разведчик отпросился на минутку, обещая немедленно вернуться.

— Володя…
Володя…

Каласа пӗтерсен, Володя саперсемпе пӗрле кайма пуҫтарӑнчӗ, анчах алӑк патне ҫитсен ҫаврӑнчӗ те каллех капитан-лейтенанта честь пачӗ:
Доложив обстановку, Володя уже собрался уходить вместе с саперами, но в дверях повернулся и опять козырнул капитан-лейтенанту:

Кашни ҫӗнӗ ҫын ҫине Володя, пукан ҫинчен сиксе тӑрса, тахҫан курман ҫывӑх тус пулнӑ пек, хавхаланса ачашшӑн пӑхать.
И при появлении каждого нового человека Володя вскакивал со стула и смотрел с такой восторженной нежностью, словно это был самый близкий друг, с которым он не виделся давным-давно.

— Кӑшт тӑхта-ха, — терӗ вӑл, Володя каласа пӗтерсен.
— Минуточку, — сказал он, когда Володя кончил свой рассказ.

— Ҫук, ҫук! — пӑшӑрханса ӳкрӗ Володя.
— Нет, нет! — забеспокоился Володя.

Эпир сире ҫав тери… — Сасартӑк Володя кӗҫех хӗрача пек макӑрса ярса, намӑс курассине туйрӗ.
Мы так вас… — И вдруг Володя почувствовал, что он сейчас постыдно расплачется, заревет, как девчонка.

Володя командира ячӗ те, хӑй ӑшӗнчи чарӑнма пӗлми хаваслӑ пӑлханӑва ҫӗнтерсе, пӗр утӑм каялла чакса, аллине ҫӗлӗк ҫумне тытса, тӳрленсе тӑчӗ:
Володя отпустил командира, справился с волнением и восторгом, которые бушевали в нем уже безудержно, отскочил на шаг, вытянулся, приложив руку к шапке:

Володя урӑх ним ҫинчен те шухӑшламасӑр, сасартӑк карта урлӑ сикрӗ те ҫавсене хирӗҫ вӑркӑнчӗ.
И, уже ни о чем не думая, рывком перемахнув через ограду, кинулся Володя навстречу им.

Анчах Володя ҫак паллакан бушлатсене, хӗрлӗ ҫӑлтӑрлӑ, лентӑллӑ, сӑмсасӑр картузсене курса тӑрас мар пулин те, тӳрех, вӗсен уттине илтнипех, хамӑрӑннисем иккенне пӗлнӗ пулӗччӗ.
Но если бы даже и не рассмотрел Володя столь знакомых ему бушлатов и бескозырок с красными звездами и ленточками, все равно с одного взгляда понял бы он, что это идут свои.

Анчах лере, Володя халӗ ҫеҫ пулнӑ пушӑ вырӑнта, хӑйӗн шанӑҫсӑр ӗҫне ҫине тӑрса тӑвакан движок ним ахальтенех васкавлӑн шакӑлтаттарать.
Напрасно торопливо частил там, за пустырем, где только что был Володя, с безнадежной настойчивостью делавший свое дело движок.

Володя тӑруках чарӑнчӗ.
Володя остановился.

Мӗн пулнине тӗплӗн ӑнланмасӑр, анчах халӗ кӑна ҫакӑнта темӗнле тӗлӗнмелле, ҫав тери пысӑк ӗҫ пулса иртнине чун-хавалпа туйса, унӑн пӗлтерӗшне тавҫӑрса илеймесӗр пӑхса тӑракан Володя темшӗн хӑраса, ҫав самантрах пысӑк шанӑҫ тытса Кивӗ Карантин варринелле урам тӑрӑх чупрӗ.
Ничего еще толком не понимая, но охваченный предчувствием каких-то удивительных, ошеломляющих событий, только что свершившихся здесь, не понимая еще их значения, полный страха и надежд, Володя бежал по улице к центру Старого Карантина.

Володя кабельсем тӑрӑх крыльца патне ҫывхарчӗ те хуллен шаккарӗ.
Володя пошел вдоль них, приблизился к крыльцу, тихонько постучался.

Володя, сарай кӗтесси хыҫӗнчен сасартӑк шӑнса ларнӑ, хускалмасӑр, пӗр сасӑсӑр тӑракан, тӗлӗнмелле тӗнче ҫине нимӗн ӑнланмасӑр пӑхать.
Володя, ничего еще не понимая, глядел из-за угла сарая в этот странный мир, так внезапно застывший, полный неподвижности и молчания.

Ун хыҫӗнче Володя ҫап-ҫутӑ ялтӑртатакан тӗрлӗ тӗслӗ илемлӗ гирлянда ҫакӑнса тӑнине курчӗ.
За ней Володя разглядел что-то пестрое, сверкающее, повитое гирляндами многоцветных огней.