Шырав

Шырав ĕçĕ:

панӑ (тĕпĕ: пар) more information about the word form can be found here.

«Мана ӗнер хӑрахшар чӑлха тӑхӑнтарнине е кӗпене тӳнтерле тӑхӑнтарнине Андрей каласа панӑ пулас ӑна, чӑнах та!» — тесе шухӑшларӗ те вӑл, ҫапла шутланипе, тата хӑйне апата чӗнсен, вӑл пуҫ тайса тав тунинчен Обломов ытларах кӑмӑлне хуҫса килне таврӑнчӗ, пуҫ тайрӗ пулсан — апата кайма килӗшрӗ-ҫке вӑл.
«Верно, Андрей рассказал, что на мне были вчера надеты чулки разные или рубашка наизнанку!» — заключил он и поехал домой не в духе и от этого предположения, и еще более от приглашения обедать, на которое отвечал поклоном: значит, принял.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Захар, лачкам тара ӳксе, ӑстаҫӑсем патне, лавккасем тӑрӑх чупрӗ, лавккасенчен каялла панӑ вунӑ пуссемпе пилӗк пуссене хӑй кӗсйине нумай хӑварчӗ пулсан та, Андрей Ивановича, ҫул ҫӳреме шухӑшласа кӑларакансене пурне те ылханчӗ.
Захар метался по мастеровым, по лавкам, весь в поту, и хоть много гривен и пятаков положил себе в карман от сдач по лавкам, но проклял и Андрея Ивановича, и всех, кто выдумал путешествия.

— Эпӗ хам та пӗлтӗрхи хаҫатсене вуламан пулӑттӑм, урапа ҫине ларса ҫӳремӗттӗм, лапша, хур ашӗ ҫимӗттӗм, повара акӑлчансен клубӗнче е посланник патӗнче вӗрентсе ӑс панӑ пулӑттӑм.
— И сам я прошлогодних бы газет не читал, в колымаге бы не ездил, ел бы не лапшу и гуся, а выучил бы повара в английском клубе или у посланника.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫук, ку пурнӑҫ мар, виҫене, ҫынна ҫутҫанталӑк кӑтартса панӑ пурнӑҫ тӗллевне пӑсни пулать…
Нет, это не жизнь, а искажение нормы, идеала жизни, который указала природа целью человеку…

— Хӑвӑр кама та пулин панӑ та манса кайнӑ, — терӗ Захар, алӑк патнелле ҫаврӑнса.
— Отдали кому-нибудь, да и забыли, — сказал Захар, поворачиваясь к двери.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ку татса панӑ ыйтуччӗ пулас-ха, ӗлӗк-авал шухӑшланӑ пек, пӗр-пӗрне хирӗҫле тӑракан кӑмӑлсем, пӗр-пӗрне кӑмалланин сӑлтавӗсем пулмасан та, туслашма чӑрмантарса тӑмаҫҫӗ.
Это, кажется, уже решенный вопрос, что противоположные крайности, если не служат поводом к симпатии, как думали прежде, то никак не препятствуют ей.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ывӑлӗ тухса каяс кунне Иван Богданович ӑна ҫӗр тенкӗ хут укҫа панӑ.
В день отъезда Иван Богданович дал сыну сто рублей ассигнациями.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ашшӗ ӑна ҫӗр талер укҫа, ҫӗнӗ кутамкка панӑ та тӗнче тӑрӑх кӑларса янӑ.
Тот дал ему сто талеров, новую котомку и отпустил на все четыре стороны.

Ну, ан тив ҫапла пултӑр-ха, анчах ашшӗ ӑна, пӗтӗмпех нимӗҫсем пек, мастеровойсене паракан шалу тӳлесе пынӑ: кашни уйӑхрах вуншар тенкӗ укҫан панӑ тата ӑна илни ҫинчен кӗнеке ҫине алӑ пустарнӑ.
Ну, пусть бы так; но он положил ему жалованье, как мастеровому, совершенно по-немецки: по десяти рублей в месяц, и заставлял его расписываться в книге.

Mein lieber Junge! — тенӗ ашшӗ, ун отчетне итленӗ май сарлака алтупанӗпе ӑна хулпуҫҫинчен лӑпкаса; ӗҫӗ мӗнлине кура, ӑна икӗ-виҫӗ тенкӗ укҫа панӑ.
mein lieber Junge! — говорил отец, выслушав отчет, и, трепля его широкой ладонью по плечу, давал два, три рубля, смотря по важности поручения.

Саккӑра кайсан ашшӗпе пӗрле географи картти умӗнче ларнӑ; сыпӑк хыҫҫӑн сыпӑк хушса Гердера, Виланда, библири сӑвӑсене вуланӑ, хресченсемпе мещенсене тата фабрикӑри рабочисене вӗсен тӗрӗс мар ҫырнӑ шут хучӗсене тӳрлетсе панӑ, амӑшӗпе вара турӑ кӗнекисем вуланӑ, Крылов юптарӑвӗсене вӗреннӗ, сыпӑк-сыпӑкӑн «Телемака» вулакаланӑ.
С восьми лет он сидел с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а с матерью читал Священную историю, учил басни Крылова и разбирал по складам же «Телемака».

Ӑна валли ятарласах ҫӗлетнӗ мундир ҫинчен те ӗмӗтленнӗ вӗсем, вӑл палатӑра советник пулнине те ӑсра сӑнарланӑ, амӑшӗ ӑна губернатор та тӑвасшӑн пулнӑ; анчах ҫаксем патне мӗнле те пулин йӳнӗрех хакпа, тӗрлӗ чеелӗхсемпе, вӗренӳпе хисеп ҫулӗ ҫинчи чулсемпе чӑрмавсенчен вӑрттӑн ҫаврӑнса иртсе, вӗсен урлӑ ҫӑмӑллӑн каҫса ҫитесшӗн тӑрӑшнӑ, урӑхла каласан, чунпа ӳт-пӗве халтан ямасӑр, ҫӑмӑллӑн, ача чухнех турӑ пиллесе панӑ самӑрлӑха чакармасӑр, ахаллен, йӑлисене тытса пырса, мӗнле те пулин аттестат илмелле, унтан Илюша пур наукӑсемпе искусствӑсене те вӗренсе тухнӑ, тесе ҫырнӑ пултӑр.
Они мечтали и о шитом мундире для него, воображали его советником в палате, а мать даже и губернатором; но всего этого хотелось бы им достигнуть как-нибудь подешевле, с разными хитростями, обойти тайком разбросанные по пути просвещения и честей камни и преграды, не трудясь перескакивать через них, то есть, например, учиться слегка, не до изнурения души и тела, не до утраты благословенной, в детстве приобретенной полноты, а так, чтоб только соблюсти предписанную форму и добыть как-нибудь аттестат, в котором бы сказано было, что Илюша прошел все науки и искусства.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Венӑра ҫав-ҫав посланник хӑйӗн кредитивнӑй грамотине панӑ, — тет.
— В Вене такой-то посланник вручил свои кредитивные грамоты.

Ара мана Верхлева тиекӗ курнӑ та, вӑл каласа панӑ.
Да верхлёвский дьячок видал меня, он и сказал.

Вӗсем темиҫе вуншар ҫул хушши унчченхи пекех мӑшӑлтатнӑ, тӗлӗрнӗ, анасланӑ, е ялти кулӑшран ахӑлтатса кулнӑ, е ушкӑнпа пуҫтарӑнса, ҫӗрле кам мӗнле тӗлӗк курни ҫинчен кала-кала панӑ.
Они продолжали целые десятки лет сопеть, дремать и зевать, или заливаться добродушным смехом от деревенского юмора, или, собираясь в кружок, рассказывали, что кто видел ночью во сне.

— Теприсем вилеҫҫӗ, Хлоповсем акӑ тӗне кӗртсе ӗлкӗреймеҫҫӗ: Анна Андреевна татах ҫуратса панӑ, тет, — ку улттӑмӗш ӗнтӗ.
— Кто умирает, а вот у Хлоповых так не поспевают крестить: говорят, Анна Андреевна опять родила — уж это шестой.

Ун хыҫҫӑн юнашар лараканӗ анаслать, унтан тепри, хуллен, команда панӑ пекех, ҫӑварне карать; пурте анаслама ерсе каяҫҫӗ, хӑшин-пӗрин тата куҫҫулӗ те тухать.
За ним зевнет сосед, потом следующий, медленно, как будто по команде, отворяет рот, и так далее, заразительная игра воздуха в легких обойдет всех, причем иного прошибет слеза.

Вӑл питӗ лайӑх ӑнланать: ҫиме лартнӑ апата е ӗҫме панӑ эрехе пӗр хутчен ҫеҫ сӗнни, тутанса пӑхма хушнинчен ытларах, ан ҫи, ан ӗҫ, тенине пӗлтерет.
Он очень хорошо знает, что однократное потчеванье чаще заключает в себе просьбу отказаться от предлагаемого блюда или вина, нежели отведать его.

Обломовецсем ӗҫе, вӑл хамӑр асаттен аслашшӗсемех панӑ асап пулнӑ пек, тӳссе ирттернӗ, анчах ӑна юратма пултарайман, мӗнле те пулин ӗҫ сиксе тухсан, яланах унран пӑраннӑ, ҫапла туни тивӗҫлӗ тесех шутланӑ.
Они сносили труд как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным.

Штольцӑн Андрей ятлӑ ывӑлӗ пур, вӑл Обломовпа пӗр ҫулсенчех, тата Штольца тепӗр ача панӑ, ҫак ача унччен ниҫта та вӗренмен тесен те юрать, ытларах шӑтан-юхан чирпе тертленнӗ, куҫне е хӑлхине ҫыхса ҫӳресех ачалӑхне ирттернӗ; вӑл яланах эпӗ хам асанне патӗнче мар, ют кил-ҫуртра, вӑрӑ-хурахсем патӗнче пурӑнатап, мана ачашлакан никам та ҫук, никам та мана хам юратакан кукӑле пӗҫерсе памасть, тесе хурланса вӑрттӑн макӑрать.
У него был свой сын, Андрей, почти одних лет с Обломовым, да еще отдали ему одного мальчика, который почти никогда не учился, а больше страдал золотухой, все детство проходил постоянно с завязанными глазами или ушами да плакал все втихомолку о том, что живет не у бабушки, а в чужом доме, среди злодеев, что вот его и приласкать-то некому, и никто любимого пирожка не испечет ему.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics