Шырав

Шырав ĕçĕ:

Дмитрий the word is in our database.

Дмитрий (тĕпĕ: Дмитрий) more information about the word form can be found here.

Ҫавӑнпа та эпӗ: эсир мана сӗмсӗр ҫын вырӑнне хумӑр, тесе шухӑшлама хӑятӑп: сирӗн пата ҫырса, вилнӗ Дмитрий Сергеич хушнине ҫеҫ тӑватӑп эпӗ; ун ҫинчен пӗлтерекен хыпарсене эсир тӗп-тӗрӗс тесе шутлама пултаратӑр, мӗншӗн тесен эпӗ унӑн шухӑш-кӑмӑлне хӑйӗн сӑмахӗсемпе хӑй каласа пама пултарнӑ пекех ҫырса кӑтартӑп.
И во всяком случае смею думать, что вы не обвините меня в навязчивости: вступая в корреспонденцию с вами, я только исполняю желание погибшего Дмитрия Сергеича; и те сведения, которые я сообщаю о нем, вы можете считать совершенно достоверными, потому что я буду передавать его мысли его собственными словами, как бы говорил он сам.

I // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вилнӗ Дмитрий Сергеич Лопухова ҫывӑх пулни мана, эсир пачах пӗлмен, анчах сире пӗтем чунтан хисеплекен ҫынна, хӑвӑрӑн пӗлӗшӗрсен шутне, тен, кӑмӑлласах йышӑнӑр, текен шанчӑк парать.
Близость моя к погибшему Дмитрию Сергеичу Лопухову дает мне надежду, что вы благосклонно примете в число ваших знакомых человека, совершенно вам неизвестного, но глубоко уважающего вас.

Мӗншӗн-ха, сӑмахран, вӗсем Мерцаловсем патӗнчен таврӑннӑ чухне, ыран «Пуритан» опера курма каятпӑр тесе калаҫса татӑлнӑ вӑхӑтра, Вера Павловна упӑшкине: «Савнӑ тусӑм, эсӗ вӑл оперӑна юратмастӑн, сана кичем пулӗ, эпӗ Александр Матвеичпа каятӑп; вӑл кашни оперӑпа савӑнать вӗт; эсӗ е эпӗ опера ҫырас пулсан та, Кирсанов ӑна итленӗ пулӗччӗ» тенӗ чухне, — мӗншӗн Кирсанов Вера Павловна майлӑ пулмарӗ, «чӑнах та, Дмитрий, эпӗ сан валли билет илместӗп, темерӗ, — мӗншӗн-ха вӑл?
Почему, например, когда они, возвращаясь от Мерцаловых, условливались на другой день ехать в оперу на «Пуритан» и когда Вера Павловна сказала мужу: «Миленький мой, ты не любишь этой оперы, ты будешь скучать, я поеду с Александром Матвеичем; ведь ему всякая опера наслажденье; кажется, если бы я или ты написали оперу, он и ту стал бы слушать», — почему Кирсанов не поддержал мнения Веры Павловны, не сказал, что «в самом деле, Дмитрий, я не возьму тебе билета», — почему это?

XXIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Эсӗ, Дмитрий, мана кӳрентеретӗн.
— Ты дурно поступаешь со мною, Дмитрий.

XXII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Дмитрий, эсӗ мана кӳрентеретӗн — терӗ вӑл юлашкинчен.
— Дмитрий, ты поступаешь со мною дурно, — произнес он наконец.

Ылтӑн ӗмӗр пулать вӑл, Дмитрий, ӑна эпир пӗлетпӗр, анчах вӑл пуласлӑхра кӑна-ха.
Золотой век — он будет, Дмитрий, это мы знаем, но он еще впереди.

— Ӗҫ кунта мар, Дмитрий.
— Дело не в том, Дмитрий.

— Ку вӑл ӑссӑр япала, Дмитрий, тӗрӗс мар калатӑн эсӗ.
— Это вздор, Дмитрий, ты говоришь не то.

— Ҫук, Дмитрий, кун пек калаҫура эсӗ шӳт тусах ирттерсе яраймӑн.
— Нет, Дмитрий, в таком разговоре ты не отделаешься от меня шутя.

— Дмитрий, ӑнлантарса пама ыйтатӑп эпӗ сана?
— Я требую объяснения, Дмитрий.

— Эсӗ мана, Дмитрий, хӑвӑн ҫинчен лайӑх мар шухӑшлаттарса хӑварасшӑн пулас.
— Ты, кажется, хочешь, Дмитрий, чтоб я так и остался с мнением; что у тебя низкие мысли.

— Дмитрий, эпӗ сана тухса кайма ыйтатӑп, е эпӗ хам тухса каятӑп.
— Дмитрий, я прошу тебя уйти, или я ухожу.

— Итле, Дмитрий, — терӗ Кирсанов тата хытӑрах сасӑпа.
— Слушай, Дмитрий, — сказал Кирсанов еще более серьезным тоном.

Е ку Дмитрий питӗ йӗркеллӗ, вӗреннӗ ҫын пулнӑран-и?
Или это оттого, что Дмитрий серьезный, ученый человек?

XX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Акӑ тата тепӗр капӑрлӑх — манӑн портрет: ӑна лайӑх художнике ӳкерттерес тесе, Дмитрий ҫур ҫул хушши укҫа пухрӗ, вара вӗсем мана ҫав ҫамрӑк художникпе мӗн чухлӗ асаплантармарӗҫ пулӗ.
А вот и другая роскошь: мой портрет; полгода он копил деньги, чтобы просить хорошего живописца, и сколько они с этим молодым живописцем мучили меня.

Виҫӗ ҫыру ҫырчӗ, ҫырӑва илнӗ ҫынсенчен иккӗшӗ старике шыраса тупайман, виҫҫӗмӗшӗ тупнӑ та сӑнӳкерчӗк, чӑнахах, питӗ лайӑх тухиччен мӗн чухлӗ асаплантарнӑ вӑл ӑна, сӑн-ӳкерчӗкне тата «святой старикрен» (вӑл ӑна ҫапла чӗнет) ҫыру илсен, Дмитрий ҫав тери савӑнчӗ, вӑл ҫырура, Дмитрий сӑмахӗсем тӑрӑх, Овен мана мухтать иккен.
Писал три письма, двое из бравших письма не отыскали старика, третий нашел, и сколько мучил его, пока удалась действительно превосходная фотография, и как Дмитрий был счастлив, когда получил ее, и письмо от «святого старика», как он зовет его, письмо, в котором Овэн хвалит меня, со слов его.

Ку ирхине Дмитрий Сергеичӑн арӑмне чей ӗҫме чӗнме тухма тивмерӗ: Верочка кунтах, ун ҫумӗнчех, тӗршӗнсе выртать; вӑл вӑранман-ха, Лопухов ун ҫине пӑхса: «Мӗн пулчӗ ӑна, мӗнрен хӑранӑ-ха вӑл, ӑҫтан ун пек тӗлӗк курӑннӑ-ха ӑна?» тесе шухӑшласа ларчӗ.
В это утро Дмитрий Сергеич не идет звать жену пить чай: Верочка здесь, прижавшись к нему; она еще спит; Лопухов смотрит на нее и думает: «Что это такое с ней, чем она была испугана, откуда этот сон?»

Кирсанов чирлӗ Дмитрий Сергеич патӗнче тата виҫӗ ҫӗр каҫрӗ; ку ӑна ытлашши ывӑнтармарӗ, мӗншӗн тесен вӑл ним шикленмесӗр ҫывӑрчӗ, вӑл ытла та нимӗн шухӑшсӑр пулнине Вера Павловна ан куртӑр тесе сыхланса кӑна алӑка питӗрчӗ.
Кирсанов провел еще три ночи с больным Дмитрием Сергеичем; его-то это мало утомляло, конечно, потому что он преспокойно спал, только из предосторожности запирал дверь, чтобы Вера Павловна не могла увидеть такой беспечности.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Мана, чӑнах та, Александр, сан умӑнта намӑс, — терӗ сывмар Дмитрий Сергеич, — эсӗ ман ҫумра ҫӗр хута ларни питӗ кулӑшла ӗнтӗ, ман чиршӗн пӗрре те ларма кирлӗ мар.
— Мне, право, совестно перед тобою, Александр, — проговорил больной Дмитрий Сергеич, — какую смешную роль ты играешь, сидя ночь у больного, болезнь которого вовсе не требует этого.

Вера Павловнӑна аван мар пек пулчӗ: чирлӗ Дмитрий Сергейч патӗнче ҫӗрӗпех ларма кирлӗ маррине вӑл хӑй те лайӑх пӗлет, питӗ лайӑх пӗлет, анчах та вӑл акӑ ӗҫлӗ ҫынна, Кирсанова, вӑхӑта сая яртарать.
Вере Павловне было совестно: она сама наполовину, больше чем наполовину, знала, что как будто и нет необходимости сидеть всю ночь подле больного, и вот заставляет же Кирсанова, человека занятого, терять время.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics