Шырав

Володя

Володя

Вӗри пӑслӑ мунчара Володя анрасах кайрӗ.
От жаркой духоты, от пара, которым надышался Володя, в голове у него было мутно.

Темскер мунчари пӗтӗм шава хупласа, хаяррӑн чашлатса, ахлатса ячӗ, Володя вара хӑрушла пӑс пӗлӗчӗ ӑшӗнчен йӑпӑр-япӑрах мунча умне сиксе тухрӗ.
Что-то свирепо зашипело, ахнуло на всю баню, и Володя стремглав выскочил из огромного облака пара в предбанник.

Володя, ҫӳлтен хӑй ҫине сасартӑках вӗри шыв пӗрӗхнине пула антӑхсах кайрӗ.
И Володя захлебнулся в обжигающей горячей воде, разом хлынувшей на него сверху.

Ыраттаратӑн, атте! — чӑтаймарӗ Володя.
Папа, больно же!.. — не выдержал Володя.

Володя вӗсем ҫине хӑрасарах пӑхса илчӗ те, вӑл-ку пуласран шикленсе, ашшӗ ҫумнерех куҫса ларчӗ.
Володя оторопело глядел на них и на всякий случай подвинулся к отцу.

Володя, ашшӗн мускӑллӑ ҫурӑмӗ ҫине, унӑн хул тирӗ айӗнче чӑмӑр мускӑл выляннине хисеплесе, тӗлӗнсе пӑхать.
Володя с уважением и восторгом посмотрел на его мускулистую спину, на шарообразные мускулы, катавшиеся под кожей рук.

Каменоломньӑри вӑрттӑн ҫырӑва кам ҫырнине пӗлсен, Володя партизан пурнӑҫӗ ҫинчен ӗмӗтленме пуҫларӗ; кашни вырсарникун Ваня Гриценкопа «партизанла» вылятчӗҫ.
Узнав происхождение таинственной надписи в каменоломнях, Володя стал мечтать о партизанской жизни, и каждое воскресенье они с Ваней Гриценко играли в «партизан».

Ӗлӗк Володя моряк пулма ӗмӗтленетчӗ.
Когда-то Володя мечтал быть моряком.

Володя эппин.
Володя, значит.

Капитанӑн, ашшӗсӗр пуҫне, тепӗр помощник, ҫитменне, аслӑ помощник пуррине пӗлсен, Володя кӑштах кӑмӑлсӑрланчӗ.
И Володя был нескрываемо разочарован, узнав, что у капитана, кроме папы, имелся еще другой помощник, да к тому же еще старший.

Вӑхӑт мӗнле шӑвать, э? — Хут пӗлни ҫинчен калаҫу пуҫлансанах Володя ҫӗр айӗнчи ҫырӑва аса илчӗ.
Вот время-то идет! — Едва только речь зашла о грамоте, Володя мгновенно вспомнил надпись в каменоломне.

Аптранипе Володя ҫӗлен пек авкаланчӑк, каснӑ-лартнӑ вӑлта майлӑ хӑй палламан саспалли ҫине пӑхать.
Володя растерянно уставился в незнакомую, изогнувшуюся змеей букву, в точности похожую на рыболовный крючок.

И Володя стал искать глазами вокруг.

— Эпӗ вулама пӗлетӗп ӗнтӗ, кӗнеке ҫинчи пек саспаллисемпе ҫырма та вӗрентӗм, — мухтанса илчӗ Володя.
— Я уж читать умею и писать знаю печатными буквами! — похвастал Володя.

Ҫапла, ҫапла, тенӗ, Володя Дубинин.
Так, мол, и так, Володя, мол, Дубинин.

Мӗн эсӗ… — терӗ Володя, амӑшӗ градусник ҫинчен каласа парасран шикленсе.
Ну тебя… — Володя решил, что мать собирается рассказать про градусник.

— Эпӗ анне чавсинчен те ҫӳлӗрех ӗнтӗ, — пӗлтерме васкарӗ Володя: тӗрессипе каласан, хӑй вӑрах, тантӑшсенчен кая юлса ӳсет, ҫак ҫитменлӗх ӑна пит кӳрентерет.
— Я уже маме даже выше самого локтя, — поспешил сообщить Володя, который на самом деле рос медленно, отставал от сверстников и относился к этому очень болезненно.