Шырав

Володя

Володя

Шӑтӑклӑ-шӑтӑклӑ, якалса пӗтнӗ, кашниех пин ҫулхи историллӗ чулсем тавра Володя асӑрханса ҫӳрет.
Володя осторожно обходил ноздреватые полустершиеся камни, каждый из которых имел свою тысячелетнюю историю.

Тӗлӗнсе хытсах каймалла: Володя юлташӗсемпе Митридат тӑвайккине миҫе хут хӑпарса анман пулӗ, унта сӑрӑ, вӗтӗ картлӑ музей колоннисене курнӑ, хӑш чухне, аслӑ классен учебникӗнчи картинкӑсене пӑхнӑ чух, страницӑсем ҫинче ҫавнашкал колоннӑллӑ ҫурт ӳкерчӗкӗсене курсан, пур, ҫӗрте те мӗн чухлӗ лапидарий тесе тӗлӗнетчӗҫ.
Поразительное дело: сколько раз Володя и его товарищи лазили по склонам Митридата, видели серые рубчатые колонны музея, иногда, разглядывая картинки в учебнике старших классов, находили на страницах изображения зданий с такими же колоннами и удивлялись, сколько везде было лапидариев.

Володя пальто тӳмисене вӗҫертсе ячӗ: пальто айӗнче пионер галстукӗ хӗп-хӗрлӗн курӑнать.
Володя уже расстегнул пальтишко: под ним алел пионерский галстук.

Килтисем пӑшӑрханма та пуҫланӑччӗ, ҫав вӑхӑтра Володя чӗриклетекен карлӑкран тытса, пусма картлашкисем урлӑ пӗр виҫҫӗ ярса пусрӗ те, акӑ вӑл хӑй те, савӑнӑҫпа ҫиҫекен сӑн-питлӗскер, зала кӗрсе тӑчӗ.
Дома уже начали беспокоиться, когда на лестнице заскрипели перила, хватаясь за которые Володя в три приема перемахнул через все ступеньки, и вот он сам появился в зале с довольной, улыбающейся физиономией.

Митридат ҫинчи лапидарие? — асӑрхануллӑн ыйтрӗ Володя.
В лапидарий, на Митридат пойдем? — осторожно поинтересовался Володя.

— Эпӗ, — терӗ Володя, — эпӗ ун чухне вӗсене чарас вырӑнне, хам та…
— А я… — сказал Володя, — я тогда на них не повлиял, а стал сам…

Володя ун умне тӑрса ответлерӗ:
И Володя, став прямо перед ним, отвечал:

— Отметкӑсене вӑрттӑн пӑхса илетӗн пулӗ? — йӗкӗлтесе илчӗ Володя.
— Поди, все отметки подсматриваешь? — съехидничал Володя.

— Эсир хӑвӑр пире каҫартӑр-и ӗнтӗ? — тӗрӗслесе пӑхма шут тытрӗ Володя.
— А вы уже сами нас простили? — решил уточнить Володя.

— Кунтах юлмӗ-ши? — иккӗленсе ыйтрӗ Володя.
— Может, еще останется?.. — нерешительно спросил Володя.

— Ман ҫинчен каламасан та пултаратӑн, эпӗ хамах, — чарчӗ ӑна Володя.
— Обо мне можешь не говорить, я сам, — остановил его Володя.

— Юлия Львовна… — хыпаланма тытӑнчӗ Кленов, — ак эпир пурте — Миша Донченко, эпӗ те, Володя та…
— Юлия Львовна, — заторопился Кленов, — вот мы все — Миша Донченко, и я, и Володя…

— Нумай ҫав… — мӑкӑртатса илчӗ Володя.
— Да, поздно, — пробормотал Володя.

— Ырӑ каҫ сунатӑп, Юлия Львовна, — терӗ те Володя, алӑк патӗнче тӑракан Светлана ҫине кӑмӑлсӑр пӑхса илчӗ; чӑнах та ӗнтӗ, вӑл кунта кирлӗ пулман.
— Добрый вечер, Юлия Львовна! — проговорил Володя и с неудовольствием поглядел на Светлану, которая стояла в дверях и была тут совершенно ни к чему.

Володя куҫ хӗррипе хӑй хыҫне пытанма тӑрӑшакан юлташӗсем ҫине хаяррӑн пӑхса илчӗ.
Володя искоса грозно взглянул на двух своих спутников, старавшихся все время оказаться за его спиной.

Володя Дубинин Миша Донченкона урама чӗнсе тухас умӗн картишӗнче кӑшт хирӗҫкелесе сӑмахлани те, унпа пӗрле Дима Кленов патне кайса, юлташӗсене вӑл каҫ мӗнле сӑлтавласа калани те, мӗнле майпа хӑй майлӑ ҫавӑрни те паллӑ мар юлчӗ.
Как воздействовал на своих товарищей Володя Дубинин, какие доводы привел он, что за методы применил в тот вечер, когда вызвал на улицу Мишу Донченко, а потом после небольшого препирательства во дворе отправился с ним к Димке Кленову, —

— Хистеме! — терӗ те Володя, пысӑках та мар, ҫирӗп чӑмӑрне кӑтартрӗ.
— Воздействовать! — отвечал Володя и показал свой небольшой, но крепкий кулак.

Володя сиксе тӑрса, пальто патне ыткӑнчӗ те кепкине тӑхӑнса лартрӗ.
Володя вскочил, кинулся к пальто, нахлобучил кепку.