Шырав

Володя

Володя

Чӑнах та ӗнтӗ, Володя машинӑпа ҫӗлени ниме те пӗлтермен: вӑл час-часах хӑйӗн карап парӑсӗсене хӑй касса хӑй ҫӗленӗ, футболла вылянӑ чух ҫӗтнӗ йӗмне те хӑех сапланӑ.
Правда, ничего особенного в том, что Володя сел за ее швейную машину, не было: он частенько сам кроил и сшивал паруса для своих кораблей, сам себе ставил заплаты на брюки, порванные во время игры в футбол.

Володя алӑк витӗр курма пултарнӑ пулсан, амӑшӗ Алевтина Марковна ҫине пӑхса, аллине ҫӑраҫҫи патнелле тӑснине курӗччӗ, анчах лешӗ пуҫне пӑркаларӗ те, вӑтам пӳрни ҫине йӳнӗ ҫӗрӗ тӑхӑннӑ, мӑнтӑр аллине чӑмӑртаса, Евдокия Тимофеевнӑна пӗрре те пулин ҫине тӑма кирлӗ тесе ӑнлантарчӗ.
Если бы Володя мог видеть сквозь дверь, он бы увидел, что мать, растерянно поглядев на Алевтину Марковну, уже протянула было руку к ключу… но та замотала головой и, сжав пухлый кулак свой с дешевым перстнем на среднем пальце, показала Евдокии Тимофеевне, что надо хоть раз настоять на своем.

Володя хумханса, пӗр-икӗ хут пӳлӗм тӑрӑх, кӗтесрен кӗтессе утса тухрӗ.
Володя, волнуясь, два раза прошелся по комнате из угла в угол.

— Анне! — йӑлӑнма тытӑнчӗ Володя.
— Мама!.. — взмолился Володя.

Володя чӑнах та питӗ васканӑ.
Володя действительно очень торопился.

— Эпӗ сире хисеплеместӗп тесе кам каларӗ? — сасартӑк ыйтрӗ Володя.
— А кто вам сказал, что я вас не уважаю? — вдруг спросил Володя.

— Пачах апла мар, — килӗшмерӗ Володя, пуҫне усса.
— Вовсе и не так, — не согласился Володя, насупившись.

— Итле-ха, Володя, — пуҫларӗ Юлия Львовна.
— Послушай, Володя, — сказала ему Юлия Львовна.

— Чкалов та ялан «отлично» пӗлмен пулӗ уроксене, — хирӗҫ ответлерӗ Володя.
— А Чкалов тоже, наверно, не всегда уж на «отлично» отвечал, — возразил Володя.

Володя ҫӗнӗрен ик-виҫӗ предложени вуласа пӑхрӗ, кӑштах дополненипе определени хушшинче ҫухалкаласа ҫӳресен, синтаксис правилисем тӑрӑх тӗрӗслӗх патне ҫитрӗ.
Володя прочел снова заданные фразы и, немного проплутав между дополнениями и определениями, добрался до истины, которую требовали правила синтаксиса.

— «Чкалов — чӑн-чӑн испытатель, — чун хавалӗпе вулама пуҫларӗ Володя, — унӑн стихийӗ — сӑнав, эксперимент, халиччен тӗпчесе пӑхман япаласене тишкересси. Малтан вӑл машинӑсене ҫеҫ тата хӑйӗн хӑюлӑхне сӑнанӑ. Халӗ вӑл…»
— «Чкалов — прирожденный испытатель, — начал с чувством читать Володя, — его стихия — опыт, эксперимент, исследования еще неизведанных возможностей. Раньше он испытывал лишь машины и свою смелость. Теперь он стал…»

Володя, пуҫне усса, кӗнекине партӑран кӑларчӗ те сӗтел патне илсе пычӗ.
Володя, понурившись, вытащил из-под парты книгу и понес ее к столу.