Шырав

Шырав ĕçĕ:

тарӑн the word is in our database.

тарӑн (тĕпĕ: тарӑн) more information about the word form can be found here.

Варринчи ретре авӑ пӗр парта ҫине виҫҫӗн вырнаҫнӑ: «Власть Советов» колхоз председателӗ Иван Герасимович Родников, илемлӗ уссиллӗ шыҫмакрах арҫын, янаххипе алли ҫине таянса ытла тимлӗн итленипе унӑн ҫӑварӗ кӑшт уҫӑлса тӑрать; унпа юнашар — эпир тахҫанах паллакан Никита Никитич Андриянов, ҫут ҫамкаллӑскер, вӑл праҫникре тӑхӑнмалли хура костюмпа, хӑйӗн шывлӑрах куҫӗсемпе вӑл темле шурӑ йӗрсем ӳкернӗ туска ҫине пӑхать; унпа юнашар лараканни — «Волна революции» колхозри выльӑх-чӗрлӗх ӑстаҫи Матвей Кириллович Сотник; унӑн вӑрӑм куҫхаршийӗсем тарӑн куҫӗсем ҫинех усӑнса аннӑ, вӑл тетрадь ҫине темскер ҫинчен асаплансах ҫырать.
Вот в среднем ряду на одной парте уместились трое: председатель колхоза «Власть Советов» Иван Герасимович Родионов, мужчина грузный, с красивыми усами, — опершись щекой на руку, он слушает так внимательно, что усатый его рот чуточку приоткрылся; рядом с ним наш старый знакомый Никита Никитич Андриянов, в праздничном костюме, с лоснящейся лысиной, — взгляд слезливых глаз обращен к доске, на которой белели какие-то линии; его сосед, животновод колхоза «Волна революции» Матвей Кириллович Сотник, с густыми, нависшими над глубокими глазницами бровями, что-то мучительно записывал в тетрадку.

XIV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Лашасем сӑрта улӑхсан, тата нӳрлӗ те тарӑн сухаланӑ тӑпра ҫине тухса, утӑпа утма пуҫласан, — ку пулас вӑрман тӑрӑхӗн пӗр енӗ, — Никифор Васильевичпа Иван Атаманов пӗр-пӗринпе ролӗсене улӑштарнӑ пекех туйӑнчӗҫ: вӑрман ӑстаҫи, йывӑҫсем лартакан ҫынсене курсан, кӑмӑллӑн кулса ячӗ, юланутпа ҫӳрессин пӗтӗм хурлӑхне ҫийӗнчех маша кайнӑ пек, унӑн пичӗ кӑмӑлланса, ҫуталса кайрӗ; утӑпа ҫӳреме юратман юланутҫӑ вара, кунта лашасене хӑвӑртах юртӑра чуптарма пулас ҫуккине ӑнланса, кичемленчӗ, унтан, туратсем ҫине салхуллӑн пӑха-пӑха илсе, енчӗк кӑларчӗ те чикарка ҫавӑрма пуҫларӗ.
Когда лошади, выскочив на пригорок, вступили на сырую, глубоко вспаханную землю и пошли шагом — это был первый край будущей лесной полосы, — Никифор Васильевич и Иван Атаманов как бы поменялись ролями: лесовод, увидев людей, сажавших деревца, расцвел, сразу забыл о всех горестях верховой езды, его лицо подобрело и посветлело; конник же, не любивший ехать шагом, понял, что тут не скоро придется пустить коней рысью, оттого заскучал и, грустно поглядывая на веточки, вынул кисет и стал закуривать.

XI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Никифор Васильевич утрав тӑрӑх утса тухрӗ: чавса кӑларнӑ йывӑҫсем вырӑнӗнче пур ҫӗрте те тарӑн мар шӑтӑксем, халь анчах кӑларнӑ тӑм тӑпран сарӑ куписем выртаҫҫӗ; вӑрмана, ӑҫта пӑхатӑн ҫавӑнта, кӗреҫесемпе чавса, кустӑрма йӗрӗсемпе чӗрсе пӗтернӗ.
Никифор Васильевич прошел по острову, — на месте вырытых деревьев повсюду зияли неглубокие воронки, желтели бугорки свежего суглинка; лес, куда ни посмотри, был изрыт лопатами и исписан колесами.

Тарӑн мар шӑтӑксем умӗнче халь анчах чавса кӑларнӑ тӑпра куписем выртаҫҫӗ; пӗр ҫирӗме яхӑн ҫын, пуринчен ытла хӗрарӑмсем, сухаласа тӑкнӑ ярӑм тӑрӑх километр тӑршшӗ тӑрса тухнӑ та, ҫамрӑк юмансемпе катӑркассене лартма ҫӗнӗ шӑтӑксем алтаҫҫӗ — кӗреҫесем нӳрлӗ те йӑлтӑркка хура тӑпрана кӑлара-кӑлара сирпӗтеҫҫӗ; йывӑҫсене ялан пекех иккӗн лартаҫҫӗ: пӗр хӗрарӑмӗ тӗпе шӑтӑка кӗртсе лартать, чӗркуҫленсе ларса, тымарӗсене сыхлануллӑн тӳрлетет, унтан хӑй лартакан йывӑҫа ҫип тӑрӑх тӳрлетсе лартса тухнӑ йывӑҫсемпе тан тӑвать; иккӗмӗш хӗрарӑм пӗшкӗнсе шӑтӑка тӑпра тултарать, урисемпе таптаса хытарать.
Рядом рябела бугорками свежая земля; человек двадцать, большей частью женщины, растянулись по вспаханной ленте на километр и заготовляли все новые и новые местечки для дубков и ясеней, — от лопат отлетали комья, влажные и до блеска черные; посадку производили обычно попарно: одна женщина ставила в ямку веточку, становилась на колени и расправляла корешки, слегка присыпая их размельченным черноземом, затем выравнивала стебелек по натянутому шнуру; вторая женщина, низко нагибаясь, быстро-быстро, как бы боясь, чтобы это крохотное деревцо не убежало снова на Чурсунский остров, засыпала землей и притаптывала ногами.

VIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Ҫанталӑк мӗнлине пӗлме урама тухсан Наталья Павловна йӗпеннӗ урамсене, ҫаралса юлнӑ садсене, сӑрӑ ҫатансене, мӑрьесенчен площаде йывӑррӑн ӳкекен тӗтӗме курчӗ — кирек ӑҫталла пӑхсан та, пур ҫӗрте те тарӑн кӗркуннен салхуллӑ палли выртать.
Наталья Павловна выходила из дому разузнать, какая погода, и видела размокшие улицы, голые сады, серые плетни и тяжело падающий на площадь дым из труб, — на всем, на что ни взгляни, лежала нерадостная печать поздней осени.

VII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

— Тарӑн кӗркуннечченех дачӑна каятӑп…»
— До поздней осени уезжаю на дачу…

XXIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

«Авӑ мӗнле япала, — тарӑн шухӑшлӑн асӑрхарӗ вӑл, пуҫне ҫӗклесе тата сӑмсипе сывлӑша турта-турта илсе, — каллех ҫумӑр шӑрши кӗрет…
— Вот ты какая штука, — глубокомысленно рассуждал он, поднимая голову и втягивая носом воздух, — опять дождем пахнет…

XXI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Тӗрӗс, агрономилле кӑтартса панӑ тарӑнӑш пур ҫӗрте те сухаламаҫҫӗ: пӗр плугӗ тарӑн илет, ҫӗр сийне анлӑн сире-сире пӑрахать, тепри ҫӗр питне кӑна сирсе тухать; тырӑсене те тӗрлӗрен акаҫҫӗ: пӗр ҫӗрте речӗ-речӗпе, тепӗр ҫӗрте шӑйрӑксемлӗ; пӗр ҫӗрте ҫурхи тырӑсем ҫӳллӗ, таса, вӗсене хуҫалла лайӑх тата вӑхӑтра ҫумласа тасатнӑ, теприсене ҫумкурӑкӗ пусса илсе пӗтерсе лартнӑ, — ҫӗрӗҫлекен юлхавланнӑ курӑнать, ҫуркунне тырӑ пӗрчине ҫӗре пӑрахнӑ та, ун ҫинчен манса кайнӑ, анчах хӑй ҫимӗҫне пухма хатӗрленет; кунсӑр пуҫне тата пилӗк пусӑллӑ пусӑҫаврӑнӑшӗпе, тап-таса ҫӗртмепе тата курӑк акнӑ уйпа юнашар халӗ те вилмен карчӑка-йӑранлӑ анасене курма пулать; пӗр сӑмахпа каласан, ҫӗре пур ҫӗрте те пӗр пек ӗҫлесе ҫемҫетмен, анчах плуг хӑйӗн тӗренӗ вӗҫӗпе те пулин пырса тивмен пӗр татӑк ҫӗр те ҫук; хӑшпӗр кая юлнӑ ҫӗрӗҫлекен хӑй пӗлекен тӳремлӗх ҫине пӑхса, ҫакна пӗтӗмпех курать те ирӗксӗрех ҫапла калать:
Правда, не везде глубина вспашки соответствует агроминимуму: один плуг берет глубоко, пласт земли подымает широкий, а другой сдирает лишь корку; посевы тоже есть разные: там рядок в рядок, а там одни огрехи; одни пропашные рослые, чистые, по-хозяйски и вовремя прополоты, а другие зачахли в сорняках — видно, что хлебороб поленился, бросил зерно по весне в почву да и забыл о нем; к тому же можно встретить рядом с пятипольными севооборотами, с чистыми парами и травосеянием живую старушку — чересполосицу; словом, качество обработки поля не всюду одинаковое, но зато, кажется, уже нет такого клочка земли, которого не коснулся бы плуг хотя бы кончиком своего лемеха, так что иной запоздавший хлебороб взглянет на знакомую равнину, увидит все это и невольно скажет:

Сергей кровать патне пычӗ те Иринӑн ыйхӑллӑ, кӑштах шыҫӑннӑ питӗнче ачашлӑха та, ывӑннине те, тарӑн хумханӑва та пӗлтерекен паллӑсене курчӗ.
Сергей подошел к кровати и увидел на сонном, немного припухшем лице Ирины выражение и усталости, и глубоко скрытого волнения.

XII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Эпир ку ӗҫе тарӑн кӗркунне пуҫлатпӑр та кӑҫал питомниксем тума тытӑнатпӑр.
Мы их начнем поздней осенью и в этом же году заложим питомники.

Анчах вӑл чикӗрен тухма юраманнине, хӑйпе ҫак йӑлтӑркка ҫутӑсем хушшинче каҫхи тӗттӗм ҫеҫ мар, Буланый; ҫинче те ларса каҫма пултарайман тарӑн ҫырма пуррине ҫийӗнчех ӑнланса илчӗ…
Но тут же он понял, что за эту черту выехать нельзя, что между ним и этим разливавшимся над землей светом лежит не ночная тьма, а пропасть, через которую не проехать теперь ему даже на Буланом…

Тырӑ юхакан ещӗксем умӗнче ҫутӑ уйрӑмах нумай, ҫавӑнпа Евсей тарӑн ещӗке юхса тухакан ылтӑн тӗслӗ тырра лайӑх курать; тараса умӗнчи сӗтел хушшинче, куҫлӑх кантӑкӗсемпе йӑлтӑртаттарса, Стефан Петрович Рагулин ларать; тӑватӑ арҫын, тырӑ тултарнӑ михӗсене тараса ҫинчен иле-иле лавсем ҫине тиеҫҫӗ.
Особенно много света было у приемных люков, так что Евсей хорошо видел и золотистые струйки зерна, падавшие в глубокий ящик, и столик возле весов, за которым сидел Стефан Петрович Рагулин, поблескивая стеклами очков, и весы, с которых четверо мужчин снимали набитые зерном мешки, сваливая их на подводу.

Улыбышева военфельдшертан пӗчӗк тӗкӗр ыйтса илсе нумайччен ун ҫине пӑхнӑ, хӑйӗн пит-куҫне савӑнӑҫлӑ тата тарӑн шухӑшлӑ сӑн пама тӑрӑшса ларнӑ, — герой савакан хӗрӗн пит-куҫӗ ҫакнашкал пулмалла та ӗнтӗ, — тесе хунӑ вӑл сасӑпах.
Выпросив у военфельдшера Улыбышевой зеркальце, она смотрелась в него, стараясь придать своему лицу выражение торжественной серьезности, как подобает — это слово она даже произносила вслух — невесте героя.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Каярахпа Голубь тепӗр хут тӑна кӗнӗ, вӑл хӑй ҫийӗнче лейтенантӑн тарӑн шухӑшлӑ пит-куҫне тата Мамочкинӑн чарӑнмасӑр шӑпӑртатса куҫҫуль юхтаракан пысӑк куҫӗсене курнӑ.
Позже Голубь очнулся еще раз, увидел над собой сосредоточенное лицо лейтенанта и большие глаза Мамочкина, из которых лились, не переставая, слезы.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Сукмак тӑрӑх, пӗр сас-чӳсӗр тата унталла-кунталла пӑхмасӑр, темӗнле хуйхӑллӑ черетпе яланхи пек мар тумтирсем тӑхӑннӑ ҫичӗ ҫын — ҫын тесен ҫын та мар, симӗс балахонсем тӑхӑннӑ, вилнӗ ҫынӑнни евӗрлӗ шурса кайнӑ, тарӑн шухӑша путнӑ симӗсрех пит-куҫсемлӗ ҫичӗ мӗлке утса пынӑ.
По тропе, совершенно бесшумно и не глядя по сторонам, какой-то странной печальной чередой шли семь необычно одетых людей, — не людей, а семь теней в зеленых балахонах, со смертельно серьезными, до жути бледными, почти зелеными лицами.

Саккӑрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

— Часрах вӑрҫӑ пӗттӗрччӗ, — сасартӑк нимсӗр-мӗнсӗрех вӗҫлесе хунӑ сӑмахне Бугорков, Травкинӑн тарӑн шухӑшлӑ пит-куҫӗ ҫине айккинчен пӑхса.
— Скорее бы войне конец, — ни с того ни с сего вдруг закончил Бугорков, сбоку глядя на серьезный профиль Травкина.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Вӑл вара, занятисенчен пушӑ вӑхӑтсенче, разведчиксене юрланӑ пек тӑсса сӑвӑсем вула-вула панӑ; лешсем вара, авӑн ӑшӗнчи ҫурма тӗттӗмлӗхре тарӑн шухӑшлӑ сӑн-питсемпе яка та ҫаврака сӑмахсене тӑнласа итленӗ май, поэтӑн ӑсталӑхӗнчен тата Мещерский хавхаланса кайнипе хӗрелнинчен тӗлӗнсе ларнӑ.
В свободное от занятий время он нараспев читал разведчикам стихи, а они, сидя в полумраке овина, с серьезными лицами вслушивались в складные, округлые слова, удивляясь искусству поэта и вдохновенному румянцу Мещерского.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Разведчиксем занятисем валли ятарласа алтнӑ тарӑн мар траншея тата икӗ рет йӗплӗ пралук карти «противникӑн» малти крайне пӗлтернӗ.
Неглубокая траншея, вырытая разведчиками специально для занятий, и два ряда колючей проволоки обозначали передний край «противника».

Ӑшӑ та уйӑхлӑ каҫ пулнӑ; вӑрманти тарӑн та тулли шӑплӑха аякра снарядсем ҫурӑлни е пӗччен грузовик тӑрӑлтатни ҫеҫ хутран-ситрен таткаланӑ.
Была теплая лунная ночь, и тишина, глубокая, полная, лесная, лишь изредка прерывалась дальними разрывами или тарахтаньем одинокого грузовика.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

— Вӑл епле ӑслӑ, тарӑн шухӑшлӑ; унӑн йӑмӑкӗ сӗрме купӑспа выляканскер, вӑл хӑй те учӗнӑй пулать.
— Он такой умный, серьезный, сестра у него скрипачка, и сам он будет ученым.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics