Шырав

славянин

— Ку пӗтӗмпех ҫапла ӗнтӗ, — терӗ славянин, ура ҫине тӑрса, — анчах мӗншӗн-ха Анета вӑрттӑн венчете кӗмен?..
— Все так, — сказал, вставая, славянин, — но зачем она не обвенчалась тайно?..

— Эпир — расчетпа пурӑнакан нимӗҫсем мар ҫав, — терӗ славянин тулли кӑмӑлпах.
— Мы — не расчетливые немцы, — заметил с удовольствием славянин.

— Ҫапах та, Мускавра пулнӑ пуль-ха, — татӑклӑн хирӗҫлерӗ славянин.
— Все-таки, должно быть, в Москве, — решительно возразил славянин.

— Акӑ ӗнтӗ пирӗн славянин валли задача, — терӗ калаҫакансенчен пӗри, — епле шутлатӑр эсир?
— Вот задача-то для нашего славянина, — подхватил один из говоривших, — как вы думаете?

— Тата мӗн кирлӗ-ха сире, — ӑна хирӗҫ хӗрӳленсех каларӗ славянин, — пирӗн актрисӑсем ҫукки ку ӗҫ славян хӗрарӑмӗ таса чунлӑ та сӑпайлӑ пулнипе ҫыхӑнма пултарайманнинчен килет: вӑл ним шарламасӑр пурӑнма юратать.
— Да что же вам еще надо, — возразил с запальчивостью славянин, — у нас нет актрис потому, что занятие это несовместно с целомудренною скромностию славянской жены: она любит молчать.

Бальзак, Сю, Дюма романӗсенчен, вӑйӗ пӗтсе ҫитнипе ӑс пама тытӑннӑ старик лапӑртатнисенчен лайӑхрах вӗренме пулать-тӑр, — хушса хучӗ славянин.
Должно быть хорошо образование, — вставил славянин, — которое можно почерпнуть из Бальзака, Сю, Дюма, из этой болтовни старика, начинающего морализировать от истощенья сил.

— Паллах ӗнтӗ, ун пек хӗрарӑм киревсӗр пулнӑ пулӗччӗ; телее, — терӗ малалла славянин, — la femme emancipee пирӗн патра шырамалла мар, тата ытти ҫӗрте те шырама кирлех мар-и тен, — ӑна пӗлместӗп.
— Конечно, такая женщина была бы урод; и по счастию, — возразил славянин, — не у нас надобно искать la femme emancipee, да и вообще надобно ли ее где-нибудь искать — я не знаю.

Эсир, ырӑ кӑмӑллӑ славянин, эп ӑнланнӑ тӑрӑх, ҫапла каласшӑн пулас пирӗн актрисӑсем ҫукки хӗрарӑм уйрӑм ҫын пек пулса мар, кил-йыш членӗ пулса пурӑннинчен, вӑл йӑлтах ҫав кил-йыш пурнӑҫне путнинчен килет, тесшӗн.
Вы, любезный славянин, сколько я понимаю, хотите сказать, что у нас оттого нет актрис, что женщина существует не как лицо, а как член семейства, которым она поглощается.