Corpus of the Chuvash language

Пуклакрах пуҫлӑ кӗлесӗр атӑ тата ансӑр пӗҫӗллӗ, штрипкӑсӑр шӑлавар тӑхӑннӑ пулсан, — ку ахаль ҫын; тӑвӑр та ҫаврака пуҫлӑ, кӗлӗллӗ атӑ тата ансӑр пӗҫӗллӗ, штрипкӑллӑ, урасем ҫумне ҫат ҫыпҫӑнса тӑракан шӑлавар тӑхӑннӑ пулсан е шалпар шӑлавар атӑ пуҫӗ ҫине чатӑр пек усӑнать пулсан, — ку mauvais genre шутне кӗрекен ҫын, т. ыт. те.

Сапоги без каблука с угловатым носком и концы панталон узкие, без штрипок, — это был простой; сапог с узким круглым носком и каблуком и панталоны узкие внизу, со штрипками, облегающие ногу, или широкие, со штрипками, как балдахин стоящие над носком, — это был человек mauvais genre, и т. п.

XXXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл хӑйне валли модӑллӑ тумтир — олива ҫимӗҫӗ тӗслӗ фрак; модӑпа ҫӗлетнӗ штрипкӑллӑ шӑлавар тата хӑйне питӗ килӗшекен вӑрӑм бекеша ҫӗлетрӗ, хӑнана, уйрӑмах пӗр хӗрарӑм патне кайнӑ чухне час-часах унран духи шӑрши кӗрет, ҫав хӗрарӑм пирки вара Мими ассӑн сывламасӑр калаҫма пултараймасть, сӑнӗ тӑрӑх вӑл ак мӗнле сӑмахсем каласшӑннине тавҫӑрса илетӗн: «Мӗскӗн тӑлӑхсем! Инкеклӗ юрату! Юрать-ха вӑл ҫук» т. ыт. те.

Он сшил себе модное платье — оливковый фрак, модные панталоны со штрипками и длинную бекешу, которая очень шла к нему, и часто от него прекрасно пахло духами, когда он ездил в гости, и особенно к одной даме, про которую Мими не говорила иначе, как со вздохом и с таким лицом, на котором так и читаешь слова: «Бедные сироты! Несчастная страсть! Хорошо, что ее уж нет», и т. п.

IV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Хӗрачасемпе пирӗн хушшӑмӑрта та темле курӑнми сӑрт ӳссе ларчӗ; вӗсен те, пирӗн те вӑрттӑнлӑхсем пур ӗнтӗ; вӗсем пирӗн умра вӑрӑмланнӑҫемӗн вӑрӑмланса пыракан юбкисемпе, эпир штрипкӑллӑ шӑлаварсемпе мухтаннӑн туйӑнать.

Между девочками и нами тоже появилась какая-то невидимая преграда; у них и у нас были уже свои секреты; как будто они гордились перед нами своими юбками, которые становились длиннее, а мы своими панталонами со штрипками.

IV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Herr Frost нимӗҫ, анчах пирӗн ырӑ Карл Иваныч йышши нимӗҫ мар: вӑл вырӑсла тӗрӗс калаҫать, французла та перкелешет, пӗтӗмӗшпе илсен, уйрӑмах вӑл хӗрарӑмсем хушшинче нумай вӗреннӗ ҫын шутланать; вӑл хӗрлӗ мӑйӑхне ӳстерсе янӑ, хӑй ҫине йӑлтӑртатса тӑракан ҫутӑ кӑвак тӗслӗ, штрипкӑллӑ шӑлавар тӑхӑнса ҫӳрет, вӗҫӗсене шӑлавар ҫакки айне чикнӗ хура атлас шарфӗ ҫинче рубинлӑ пысӑк булавка йӑлкӑшать, вӑл ҫамрӑк, ҫи-пуҫӗ хӑйне хӑй кӑмӑлламалла хитре, мускуллӑ урисем тӳрӗ те тӗлӗнмелле илемлӗ.

Herr Frost был немец, но немец совершенно не того покроя, как наш добрый Карл Иваныч: во-первых, он правильно говорил по-русски, с дурным выговором — по-французски и пользовался вообще, в особенности между дамами, репутацией очень ученого человека; во-вторых, он носил рыжие усы, большую рубиновую булавку в черном атласном шарфе, концы которого были просунуты под помочи, и светло-голубые панталоны с отливом и со штрипками; в-третьих, он был молод, имел красивую, самодовольную наружность и необыкновенно видные, мускулистые ноги.

XIX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

«Акӑ ӗнтӗ манӑн та штрипкӑллӑ, чӑн-чӑн шӑлаварӑм пулчӗ!» — шухӑшларӑм эпӗ савӑннипе ҫав тери хумханса, хамӑн урасем ҫине пур енчен те пӑха-пӑха.

«Наконец-то и у меня панталоны со штрипками, настоящие!» — мечтал я, вне себя от радости, осматривая со всех сторон свои ноги.

XVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Картусӗ кивех мар-ха ун, ҫине вӑл ҫӳхерех, темӗнле шупка-кӗрен тӗслӗрех шинель тӑхӑнса янӑ, шинель тӳмисене тӳмелемен вӑл, кӑкӑрӗ умӗнче ун сехечӗн ылтӑн вӑчӑрийӗ курӑнса тӑрать; штрипкӑллӑ панталонӗ тап-таса, ҫемҫе сӑран атӑпа вӑл, атти йӑлкӑшать пулин те, унӑн кӗлисем унталла та кунталла пӑрӑнса кайнӑ; ку япаласене курнӑран кӑна мар, ҫуран ҫар офицерӗсен кун пек япаласем ҫук та, пӗр хӑйне курнипех ҫар ҫыннин опытлӑ куҫӗ вӑл ҫуран ҫар офицерӗ кӑна мар, кӑшт аслӑрах ҫын иккенне тӳрех уйӑрса илет.

На нем была незатасканная фуражка, тонкая, немного странного лиловатого цвета шинель, из-под борта которой виднелась золотая цепочка часов; панталоны со штрипками и чистые, блестящие, хотя и с немного стоптанными в разные стороны каблуками, опойковые сапоги, — но не столько по этим вещам, которые не встречаются обыкновенно у пехотного офицера, сколько по общему выражению его персоны, опытный военный глаз сразу отличал в нем не совсем обыкновенного пехотного офицера, а немного повыше.

2 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.