Шырав

Пашута

Пашута урайӗнчен таптаса лапчӑтнӑ шлепкине илсе, арпашса кайнӑ пуҫӗ ҫине тӑхӑнчӗ, анчах диван тӗлӗнчи тӗкӗр ҫине пӑхсан: — Епле чаплӑ королева! — терӗ.
Подняв с пола раздавленную шляпку, Пашута надела её на встрёпанную голову, но, посмотрев в зеркало над диваном, сказала: — Очень прекрасная королева!

Диван ҫинче, ҫӑварне карса, Наталья пекех куҫхаршисене ҫӳлелле ҫӗклесе, Пашута саркаланса выртать, вӑл кӑвак юн тымарӗсем палӑракан тата пулӑ хуппи пек чӗрнеллӗ шурӑ урине ҫӗрелле уснӑ.
На диване, открыв рот и, как Наталья, подняв брови, разметалась Пашута, свесив на пол ногу, белую с голубыми жилками и ногтями, как чешуя рыбы.

Сайра хутра пулакан урӑ сехетсенче вӑл ҫав аскӑнчӑк Пашута хӑйне кулӑшла хакла ларнине курса тӗлӗнчӗ те: «Епле кӗве»! — тесе шухӑшларӗ.
В редкие, трезвые часы он с великим изумлением видел, что эта беспутная Пашута до смешного дорого стоит ему, и думал: «Экая моль!»

Вӑл кӗве пекех ҫӑмӑлскер пулнӑ, ӑна Пашута тесе чӗннӗ.
Была она лёгкая, как моль, звали её — Пашута.