Corpus of the Chuvash language

Хайхи господасене курсан, Михайлов нимӗнле мар пулса кайрӗ: ӗнер, Калугинпа пӗрле тӑнӑ чух, хӑй лӑпчӑна-лӑпчӑна ларни аса килчӗ ӑна, ҫав хушӑрах вӑл кусем ман ҫинчен юри пӑлахая перет, аманман вӑл тесе ан шухӑшлаччӑр тата, тесе шухӑшласа илчӗ.

Он очень сконфузился, увидав их: ему вспомнилось, как он вчера приседал перед Калугиным, и пришло в голову, как бы они не подумали, что он притворяется раненым.

15 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Калугинпа полковник, хӑйсем ҫав тери аван ҫынсем пулсан та, хурланма мар, ҫавӑн пек ҫапӑҫӑва кашни кулленех курма хатӗр, вӗсемшӗн пулсан, кашни ҫапӑҫу хыҫҫӑнах ылтӑн хӗҫпе генерал-майор чинне илсе пултӑр.

Напротив, Калугин и полковник были бы готовы каждый день видеть такое дело, с тем чтобы только каждый раз получать золотую саблю и генерал-майора, несмотря на то, что они были прекрасные люди.

15 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Праскухинӗ хӑй, Калугинпа алран-ал тытӑнса ҫӳреме тӳр килсен-тусан, хӑйне телейлӗ ҫын тесе шутланине пӑхмасӑр-тумасӑрах, ӗнер кӑна хӑйӗн тусне, Калугин питӗ лайӑх ҫын, анчах, ку хамӑр хушӑмӑрта пултӑр та-ха, бастионсене ҫӳреме сав тери юратмасть вара, тесе каласа панӑ.

Который, несмотря на то, что, бывало, считал за счастье ходить под руку с Калугиным, вчера только по секрету рассказывал одному приятелю, что Калугин очень хороший человек, но, между нами будь сказано, ужасно не любит ходить на бастионы.

12 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Ҫук, калӑр-ха: чӑнахах мӗн те пулин пулать-и вара кӗҫӗр? — терӗ Гальцин, Калугинпа юнашар чӳрече янаххи ҫине выртса бастион тӗлӗнчи тӳпенелле улӑха-улӑха каякан бомбӑсем ҫинелле пӑхнӑ май.

— Non, dites moi, est-ce qu'il y aura veritablement quelque chose cetle nuit? — сказал Гальцин, лежа с Калугиным на окошке и глядя на бомбы, которые поднимались над бастионами.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Анчах пуринчен те аванни вӑл ҫакӑ, Гальцин князь кӑна мар, ҫак господасем пурте хӑшӗ чӳрече янаххи ҫине, хӑшӗ фортепьяно умне, хӑшӗ урисене ҫӳлелле туса вырнаҫса ларнӑскерсем, бульварта ҫӳренӗ чухнехипе танлаштарсан, пачах та урӑх ҫынсем пек туйӑнаҫҫӗ: ҫуран ҫар офицерӗсем умӗнче курнӑҫсӑрланнӑ пек, кулӑшла курнӑҫсӑрланмаҫҫӗ вӗсем, хӑйсене хӑйсем мӑнна хумаҫҫӗ; кунта вӗсем хӑйсем хушшинче, хӑйсем пек, уйрӑммӑнах Калугинпа Гальцин ҫав тери кӑмӑлламалла, уҫӑ чун-чӗреллӗ, савӑнӑҫлӑ та ырӑ кӑмӑллӑ ачасем пек курӑнаҫҫӗ.

Но замечательно то, что не только князь Гальцин, но и все эти господа, расположившись здесь кто на окне, кто задравши ноги, кто за фортепьянами, казались совсем другими людьми, чем на бульваре: не было этой смешной надутости, высокомерности, которые они выказывали пехотным офицерам; здесь они были между своими в натуре, и особенно Калугин и князь Гальцин, очень милыми, веселыми и добрыми ребятами.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.