Шырав

Ахерон

Валерия, виле патне пырса, йӑла хушнӑ пек, ун куҫӗсене хупрӗ, ҫӑварне пӑхӑр укҫа хучӗ (ку укҫа Ахерон хумӗсем урлӑ каҫарнӑшӑн Харона тӳлеме кирлӗ пулнӑ), вара, вилене тутинчен чуптуса, йӑла хушнӑ пек: «каях ӗнтӗ, йывӑр тӑпру ҫӑмӑл пултӑр, эпир ҫутҫанталӑк туса панӑ йӗрке тӑрӑх сан хыҫҫӑн пырӑпӑр», — терӗ.
Валерия, приблизившись к трупу, закрыла ему глаза, как следовало по обычаю и, вложив ему в рот медную монету, которая должна была служить умершему для уплаты Харону за переезд через волны Ахерона, поцеловала в губы и произнесла: «Прощай! И мы все в порядке, природой нам предопределенном, последуем за тобой».

Арена тӑрӑх пӗр ҫаврӑм туса, вӑл каллех тетел ҫывӑхнелле пычӗ; шӑпах ҫав вӑхӑтра мирмиллон ун ҫине тапӑнма пуҫларӗ, халӑх пиншер сасӑпа хаяррӑн: — Вӗлер ретиарие! Вӗлер ҫав хӑравҫа! Кас ӑна! Яр ӑна Ахерон ҫыранӗнчи шапасене тытма! — тесе кӑшкӑрчӗ.
Держась около хребта арены, он перескочил через хребет и очутился в другой части цирка, около своей сети, мирмиллон, поджидавший тут ретиария, набросился на него и стал наносить удары, а тысячи голосов кричали в ярости: — Бей его, бей! Убей ретиария! Убей труса! Пошли его ловить лягушек на берегах Ахеронта!