Шырав

Эвтибида

Эвтибида ҫывӑраймарӗ.
Эвтибида не могла уснуть.

Поэта ӑсатсан, Эвтибида хӑйӗн ҫывӑрмалли пӳлӗмне кӗчӗ.
Проводив поэта, Эвтибида пошла в свою спальню.

Эвтибида хӑй хӗпӗртени ҫинчен Лукрецие чӗререн тухнӑ сӑмахсемпе пӗлтерчӗ, вара поэт ӑна хирӗҫ йӑл кулса илчӗ.
Поэтому Эвтибида выразила Лукрецию свое восхищение в словах, полных искреннего чувства, на которые поэт, поднявшись и прощаясь с нею, с улыбкой ответил:

Эвтибида пит культурӑллӑ гречанка пулнӑ.
Эвтибида была гречанка и очень культурная.

Эвтибида, Метробие лӑплантарсан, триклинирен приёмнӑя таврӑнчӗ.
Эвтибида успокоила Метробия, вышла из триклиния и вернулась в приемную.

Вара Эвтибида комедиант куркине эрех ярса пачӗ.
И Эвтибида налила вина в бокал комедианта.

— Ан хӑра, — тенӗ Эвтибида, — сана нимӗнле инкек те пулас ҫук.
— Не бойся, — сказала Эвтибида, — с тобой не случится никакого несчастья.

— Эпӗ шухӑшлатӑп ҫав, ҫынсене те, турӑсене те кӑмӑллӑ Эвтибида.
— Я, я подумаю, Эвтибида прекрасная, любезная людям и богам.

Метробий апат ҫисе тӑранма та ӗлкӗрейменччӗ, шап-шурӑ шуралса кайнӑ Эвтибида пырса та кӗчӗ.
Не успел он насытиться и наполовину, вошла как Эвтибида, с бледным лицом.

Эвтибида тухса кайрӗ.
Эвтибида вышла.

Эвтибида хаярланнӑ тигр пек пулса кайрӗ.
Эвтибида стала похожа на разъяренную тигрицу.

— Ытарайми Эвтибида, эсӗ пӗлетӗн вӗт, ылттӑнпа темӗн те тума пулать, Юпитера та Данайӑн башнинчи бронза хапхине ылттӑнах уҫтарнӑ.
— Золото, прекраснейшая Эвтибида, как ты знаешь, открыло Юпитеру бронзовые ворота башни Данаи.

Ҫав хушӑра Эвтибида, Метробий пыма ӗлкӗрнӗ пӳлӗме кӗрсе, хӗрарӑм чурине: — Камина хытӑрах чӗрт, Метробие типӗ тумтир пар, тутлӑрах апат илсе кил! — тесе кӑшкӑрчӗ.
Тем временем Эвтибида прошла в экседру; там уже находился Метробий, она крикнула рабыне, собиравшейся выйти: — Ну-ка, разожги сильнее огонь в камине, приготовь одежду, чтобы наш Метробий мог переодеться, и накрой в триклинии ужин получше.

— Ах! — кӑшкӑрса ячӗ Эвтибида, кушетка ҫинчен хӗрелсе сиксе тӑрса.
— Ах! — радостно воскликнула Эвтибида, вскочив с кушетки и вся покраснев.

— Кам унта? — тесе ыйтрӗ Эвтибида.
— Кто там? — спросила Эвтибида.

Ҫавӑнпа ӑна Эвтибида ытти пуян каччӑсенчен ытларах кӑмӑлланӑ.
Поэтому Эвтибида принимала его с большей любезностью, чем других, более богатых и щедрых поклонников.