Шырав

Укка

Микулайпа ҫыхланас шухӑша Укка тахҫанах хӑнӑхнӑ пулас ҫав, тем пекех шел.
Давно, видно, Укка привыкла к мысли о связи с Мигулаем, очень жаль.

Ку тӗлте вӑл Укка ӑна вӑрҫса тӑкасса кӗтнӗччӗ, хӑйне темле сӑмахсемпе питлесен те тӳсме пулнӑччӗ-ха, анчах лешӗ каллех сӑмах чӗнмесӗр ирттерсе ячӗ, йӑл-л кулчӗ те куҫне ҫеҫ аяккалла тартрӗ.
В этом месте он ожидал, что Укка выругает его, и, несмотря на ругать со стороны ее, он готов был вытерпеть, но та снова промолчала, улыбнулась и только отвела глаза в сторону.

Укка шурса карӗ те ни кала теме, ни ан кала теме пӗлмерӗ.
Укка побледнела и не знала, что сказать: то ли скажи, то ли промолчи.

Кӗтсе ларчӗ, ларчӗ ӑна Михапар, Укка кӗмерӗ каялла.
Словно каменный, Михабар просидел вечер, ночь, Укка так и не вернулась.

Ик енӗ те паян, — Укка та, Микулай та — хӑйсен шухӑшӗсене уҫҫӑн палӑртрӗҫ.
И оба, Мигулай и Укка, проявили себя столь откровенно.

Микулайпа Укка пӗр-пӗрин патнелле ӑнтӑлнине сиссен (сисӗмлӗ ҫын ӑна сисмесӗр, куҫ пурри — курмасӑр тӑма пултарайман), икӗ ҫамрӑк пӗр-пӗриншӗн хыпса ҫуннине асӑрхасан Микулай ытлашши ӑслах маррине туйса илӗ те Укка — унран сивӗнӗ тенӗ Михапар.
Когда Михабар заметил (а не заметить этого, имея глаза и разум, было невозможно), что Мигулай и Укка неравнодушны друг к другу, он не стал этого выказывать, надеясь, что Укка сама поймет, что Мигулай не очень-то умный человек, и охладеет к нему.

Куҫне чарса пӑрахнӑ Укка ун еннелле тинкернӗ те шалкӑм ҫапнӑ ҫын пек выртать.
Укка лежала с широко распахнутыми глазами; глядела на мужа и не видела его, словно парализованная.

Ҫавна лайӑх пӗлекен Укка упӑшки ҫурӑмӗ хыҫӗнче ҫывӑрнӑ пек туса выртать.
Зная это, Укка сделала вид, будто спит.

— Паллах! — терӗ Укка та хӑпартланса.
— Конечно, приду! — готовно откликнулась Укка.

— Хӑш тӗлте вӑл, татса хунӑ вутту? — упӑшки аллинчен пӑрӑнса вырӑн ҫине тӑрса ларчӗ Укка.
— Это в каком же месте у тебя они наколоты? — откинув руку мужа, вновь присела на постели Укка.

Упӑшкипе ҫапӑҫсах юратнӑ ҫын хыҫҫӑн утма Укка чунӗпе хатӗрленсе ҫитменччӗ-ха.
Укка еще не дошла до того, чтобы вырваться из рук мужа и последовать за любимым.

Лешӗ, «тен, халех (ҫӗр хутах манпа) пырӑн», тесе чӗннине илтсен, вӑл мӗн ӗмӗтпе йыхӑрнине ӑнланса Укка пӗтӗм кӗлеткипе ҫӳҫенсе илчӗ.
А когда сказал: «Может, прямо сейчас со мной и пойдешь», — Укка так и содрогнулась всем телом:

Хӑй ҫине ҫӳхе ҫивитти ҫеҫ пӑрахса янӑ Укка Микулай ун еннелле хапсӑнса пӑха-пӑха илнине вӑл килсе кӗнӗренпех туйса выртатчӗ.
Укка, несомненно, заметила, какими глазами глядел на нее Мигулай, когда вошел в дом и увидел ее, полунагую, в одной тонкой рубашке.