Шырав

Шырав ĕçĕ:

Брянский (тĕпĕ: ) more information about the word form can be found here.

— Хӗвеланӑҫнелле! — кӑшкӑрчӗ Казаков Брянский Черныша.
— На запад! — крикнул Казаков Брянскому и Чернышу.

XV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

— Лайӑх ҫунать, — тет Брянский.
— Хорошо горит, — сказал Брянский.

XIV // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

— Пурте чӗрӗ-и унта? — ыйтрӗ унран Брянский, окопран тухнӑ май.
— Там все живы? — обратился к нему Брянский, вылезая из окопа.

Брянский чупнӑ ҫӗртенех хӑйӗн хучӗсене планшеткине чиксе хучӗ.
Брянский на ходу запихивал бумаги в планшетку.

Брянский каласа пӗтерме ӗлкӗреймерӗ.
Брянский не успел закончить.

— Шӑнӑрри шӑнӑр та, — килӗшрӗ Брянский, — анчах унран лайӑх командир пулма пултарать.
— Жила-то, жила, — согласился Брянский, — но командир из него вырабатывается прекрасный.

Брянский ирӗк парать.
Брянский разрешает.

— Мана, — тет Брянский, — эпӗ хамӑн ҫак сӑнавсене чылай ӗненмелле, математикӑри пекех, тӗп-тӗрӗс ҫирӗплетсе панӑн туйӑнать.
— Мне кажется, — говорит Брянский, — что эти наблюдения я обосновал довольно убедительно, с математической точностью.

Брянский хӑйӗн планшеткинчен темӗнле схемӑсемпе формулӑсем ҫырнӑ хутсем туртса кӑларчӗ те ҫавсем ҫинчен Черныша ӑнлантарса пама пуҫларӗ, вӑл хӑйне Черныш ӑнланнишӗн савӑнни палӑрсах тӑрать.
Брянский достал из своей планшетки какие-то схемы и записи с формулами, объясняя их Чернышу, явно удовлетворенный тем, что Черныш его понимает.

Чернышпа Брянский садра ӗнсе кайнӑ курӑк ҫинче выртаҫҫӗ.
Черныш и Брянский лежали в саду на выгоревшей траве.

Инҫетре, колонна пуҫӗнче, лавсем шӑлтӑртатма пуҫларӗҫ, кӗмсӗртетни ӳснӗҫемӗн ӳссе, ҫывхарнӑҫемӗн ҫывхарса пырать; ак ӗнтӗ Брянский, Сагайда, Черныш умӗнче те кустӑрмасем кӗрлеме тытӑнчӗҫ те, вӗсен лашисем юртма тытӑнчӗҫ.
Далеко в голове колонны затарахтели подводы, грохотанье все приближалось, и вот уже перед Брянским, Сагайдой и Чернышом заговорили колеса, и кони под ними сами перешли на рысь.

XIII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Брянский тимлӗн малалла, ҫарсем кӗрсе каякан тӑвӑр шӑтӑк ҫинелле пӑхать.
Брянский внимательно смотрел вперед, на тесную щель дороги, в которую вползали войска.

Брянский ҫинчен вӑл пултаруллӑ офицер, анчах кичем ҫын тата кӑштах педант тесе шутланӑ.
Брянского он считал хотя и очень способным офицером, но сухим и до некоторой степени педантом.

Паян Брянский те, хӑйне хӑй яланах ҫирӗп тытаканскер, юнашар пыракан юлташӗсене хаваслансах хӑйӗн шухӑшӗсене каласа парать.
Сегодня даже Брянский, всегда сдержанный, охотно делился мыслями с товарищами, которые ехали плечом к плечу с ним.

Брянский ӑна итлемест.
Брянский не слышал его.

— Хӑшпӗр енчен эсӗ тӗрӗс калатӑн, Володька, — килӗшрӗ унпа Брянский, шухӑша кайса.
— В какой-то мере ты прав, Володька, — согласился Брянский, задумавшись.

— Вӑл манпа пӗрле физматра вӗренетчӗ, — тет малалла Брянский, кӑвайт ӑшшине аллисемпе тытма тӑрӑшса.
— Она училась со мной в университете, — продолжал Брянский, ловя руками тепло костра.

— Ҫапла, виҫҫӗмӗш ҫул, — терӗ малалла Брянский.
— Да, третий год, — продолжал Брянский.

Шӑпах Брянский ротине хирӗҫ ҫӗнӗ ут таврашӗсемпе ҫиҫтерсе, румынсен кавалери дивизийӗ килет.
Как раз навстречу шла румынская кавалерийская дивизия, сверкая новой сбруей.

XII // Наум Любимов. Гончар, Александр Терентьевич. Ялавпа пыракансем: 3 кӗнекеллӗ роман; Н. Я. Любимов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1955. — 456 с.

Юлашкинчен Брянский материальнӑй чаҫе лав ҫине хума ирӗк пачӗ.
В конце концов Брянский разрешил сложить материальную часть на повозку.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics