Шырав

Джонни

Джонни хирӗҫни

Вӑл ним чухлӗ те ҫав салхулӑ та ывӑннӑ Джонни пек пулман.
Джонни был измотанный, апатичный, вялый.

Амӑшӗ вара ӗлӗк те хальхи пекех кунӗ-кунӗпе фабрикӑра пулнӑ, Джонни ун чухне ашшӗпе амӑш вырӑнне киле юлнӑ.
Вилли тогда был младенцем, а мать, как и сейчас, целыми днями работала на фабрике; на Джонни ложились обязанности и отца и матери.

Джонни ун ҫине нихҫан та ырӑ кӑмӑлпа пӑхман, мӗншӗн тесен унӑн пӗрмаях Вильшӑн ӗҫлемелле пулнӑ, йывӑрлӑхне те сахал чӑтмалла пулман, ҫавӑнпа вӑл ӑна тивлетсӗр тесе шутланӑ, Джонни ун ҫине пархатар кӑтартма пӗлмен ҫын ҫине пӑхнӑ пек пӑхнӑ.
Джонни не питал к нему особо нежных чувств; кго жизнь была рано омрачена необходимостью постоянно в чем-нибудь уступать Вилли и от чего-то ради него отказываться; Джонни считал, что Вилли в большом долгу перед ним и что он неблагодарный мальчишка.

Ҫавӑнпа Джонни хӑйӗн начар апатне ҫисенех пукан ҫинчен сиксе тӑрать те сӗтел хушшинчен тухать.
Поэтому, когда кончилась скудная трапеза, Джонни с облегчением отодвинул стул и встал.

Мӗн пур ҫемье каҫхи апат тума пӗрле пухӑннӑ, ҫавӑн чухне Джонни хӑйӗн шӑллӗсемпе те йӑмӑкӗсемпе тавлашма пӗрмаях мӗнле те пулин сӑлтав тупнӑ.
Ужин был семейным сбором — единственной трапезой, за которой Джонни сталкивался с младшими братьями и сестрами.

Джонни фабрикӑран тухнӑ чух каҫ та пула пуҫланӑ.
Было уже темно, когда Джонни вышел из фабричных ворот.

Джонни халӗ нимӗн хӑрамалли те ҫуккине кура, хӑй вырӑнне кайса тӑнӑ.
А Джонни вернулся к работе, радуясь, что беда миновала.

— Вунтӑваттӑра, — тесе кӑшкӑрчӗ Джонни мӗнпур вӑйне пухса.
— Четырнадцать, — солгал Джонни, и солгал во всю силу своих легких.

Джонни слушал, но не понимал.

Джонни тӗлне ҫитсен вӑл чарӑнчӗ, унтан ӑна аллинчен тытса, машинӑран пӗр утӑм чакарчӗ те аллине вӗҫерсе тӗлӗнмелле сасӑпа: — Мӗнле ырхан ача! — терӗ.
Внезапно остановившись, он схватил Джонни за руку повыше локтя, оттащил на шаг от машины и тотчас же отпустил с удивленным восклицанием.

Ун ҫинчи шурӑ кӗпине курсанах Джонни ку «джентльмен» иккенне, ку инспектор иккенне пӗлсе илет.
Последний был хорошо одет, в крахмальной сорочке — джентльмен, согласно той классификации людей, которую создал для себя Джонни; это был инспектор.

Джонни ун пеккине пӑхсах кайман.
Джонни ни на что не обращал внимания.

Ҫапла ҫуралаканӗ Джонни пулнӑ.
Это новая душа был Джонни.

Джонни амӑшӗ тӑнран кайса ӳкнӗ пулнӑ.
Матери Джонни стало дурно.

Джонни йӗкисем пӗр чарӑнми ҫаврӑнса тӑнӑ.
Шпульки у Джонни вертелись вовсю.

— Мӗншӗн эсӗ Джонни пек ӗҫлеместӗн? — тесе ҫиллеслӗн ыйтнӑ ӑстаҫӑ.
— Погляди на Джонни! Почему ты не работаешь, как он? — грозно спросил мастер.

Вӗсем хыҫҫӑн ӑстаҫӑ сӑнасах тӑнӑ, вӑл пӗрре Джонни кӳршине тӑрӑшса ӗҫлеменшӗн питӗ хытӑ хӑлхинчен туртнӑ.
Но мастер следил за этим; однажды он накрыл соседа Джонни и влепил ему затрещину.

Джонни машина пек ӗҫлет.
Джонни работал машинально.