Шырав

Шырав ĕçĕ:

Паллӑ the word is in our database.

Паллӑ (тĕпĕ: паллӑ) more information about the word form can be found here.

Ун сӑмахӗсем тӑрӑх ҫакӑ паллӑ пулчӗ; Федя партизансен лӑп та шӑп чапа тухнӑ разведчикӗ иккен, вӑл сакӑр-тӑхӑр хутчен каҫхи операцисенче пулнӑ, хӑй аллипе хӑй икӗ нимӗҫе тыткӑна илнӗ.
По его словам выходило, что Федя не кто иной, как знаменитый партизанский разведчик, он восемь или десять раз ходил в ночной поиск, самолично захватил двух фашистов.

8-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Тепӗр кунхинех ҫырмари «хӑвӑртлӑхпа хӑюллӑх» историйӗ Стожар ачисене пурне те паллӑ пулчӗ.
На другой же день история с «быстротой и натиском» на реке стала известна всем стожаровским мальчишкам.

Халӗ ӗнтӗ акӑ уй-хире кампа тухмаллине, плуг хыҫҫӑн мӗнле утмаллине кама кӑтартмалли, кашни пӗрче упрама кама вӗрентмелли паллӑ.
А вот теперь есть с кем выйти в поле, есть кому показать, как ходить за плугом, как беречь каждое зернышко.

7-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Салтак ҫӗлӗклӗ, сӑрӑ шинель сукнинчен ҫӗлетнӗ курткӑпа пысӑк керзовӑй атӑ тӑхӑннӑ ача пулман пулсан ку мӗнле пӗтесси паллӑ марччӗ.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не паренек в короткой куртке серого шинельного сукна, в тяжелых не по ногам кирзовых сапогах и солдатской шапке-ушанке.

6-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санькӑпа вӗсем паллӑ вырӑнсене кӑмпана е ҫуннӑ йӳҫлӗхе хура ҫырла пуҫтарма каяс тесе ачасене пухса ял хапхинчен тухма кӑна ӗлкӗретчӗҫ, хыҫран Маша вӗҫтерсе те ҫитетчӗ: «Юрӗ-ха, юрӗ! Кӑмпана каяҫҫӗ, мана каламан та. Эпӗ те кирлӗ пулӑп-ха» тесе пӗр утӑм юлмасть вара, кунӗпех вӗсемпе пӗрле ҫӳретчӗ…
Бывало, соберет он с Санькой компанию за грибами в заповедные места или за черникой на Горелое болото, и не успеют мальчишки выйти за околицу, как следом за ними бежит Маша: «Ладно же, ладно! За грибами пошли и не сказались. Припомню я вам\…», и бродит целый день с ними по лесу, ни на шаг не отстанет.

5-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Хӑйӗн пурне те паллӑ мар, уҫӑмсӑр тунсӑхӗнчен те, пуласлӑхӑн асамлӑ та хӑрушӑ тӗлӗкӗсенчен те Ольга упӑшкин лӑплантаракан ҫирӗп сӑмахӗсемпе, упӑшкине виҫесӗр ӗненнипе канӑҫ тупрӗ, малалла хӑюллӑн утрӗ.
Под успокоительным и твердым словом мужа, в безграничном доверии к нему отдыхала Ольга и от своей загадочной, не всем знакомой грусти, и от вещих и грозных снов будущего, шла бодро вперед.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольгӑн тӗтреллӗ тунсӑхӗпе ыйтӑвӗсем ҫумне урӑхла, инҫетре пулин те, ҫапах уҫӑмлӑ, паллӑ та хӑрушӑ тӗлӗксем шӑппӑн хушӑнчӗҫ…
В туманную грусть и вопросы, посещавшие Ольгу, тихо вселились другие, хотя отдаленные, но ясные, определенные и грозные сны…

— Эпӗ шухӑшларӑм, — хуллен каларӗ Штольц; хӑй шухӑшне ӗненмесӗр, хӑй сӑмахӗсенчен вӑтаннӑ пекех каларӗ вӑл: — пӗлетӗн-и… ҫавнашкал минутсем пулаҫҫӗ… урӑхларах, эпӗ ҫакна каласшӑн: ку пӗр-пӗр кӑмӑл хуҫӑлнине ҫеҫ пӗлтерет пулсан, эсӗ йӑлтах сывӑ пулсан, вара тен эсӗ пурӑнас ӗмӗт сӳрӗкленнӗ вӑхӑта ҫитнӗ пулӗ… вара нимӗн пӗлмелли те ҫук, йӑлтах паллӑ…
— Я думал… — говорил он медленно, задумчиво высказываясь и сам не доверяя своей мысли, как будто тоже стыдясь своей речи, — вот видишь ли… бывают минуты… то есть я хочу сказать, если это не признак какого-нибудь расстройства, если ты совершенно здорова, то, может быть, ты созрела, подошла к той поре, когда остановился рост жизни… когда загадок нет, она открылась вся…

Ольга Штольц хулӗнчен хытӑ уртӑнчӗ те нимӗн те чӗнмерӗ, Вӑл хӑйӗн паллӑ мар тытамакӗпе асапланчӗ, Штольц мӗн ҫинчен сӑмах пуҫарсан та, вӑл кӗскен кӑна хирӗҫ тавӑрчӗ.
Она почти повисла у него на плече и глубоко молчала, Она мучилась своим неведомым припадком, и, о чем он ни заговаривал, она отвечала коротко.

Ҫак халиччен пулман, ҫӗнӗ, ҫапах паллӑ асапсене Штольц пӗлсен, Ольга ун умӗнче мӗнлерех япӑхланнӑ пулӗччӗ!
Как она падет, когда откроются перед ним эти новые, небывалые, но, конечно, известные ему страдания!

Штольц мӗн те пулин тӑвас тенине Ольга икӗ хут ытларах пултарасшӑн ҫунать, уншӑн ним те паллӑ марри ан юлтӑр — пӗлме мар, ӑнланма тӑрӑшать вӑл.
Ему только хотелось, а ей вдвое, чтоб не было ничего недоступного — не ведению, а ее пониманию.

Штольц ашшӗн пурнӑҫӗ, чул ҫинчи авалхи ҫыру пек, пуриншӗн те паллӑ пулнӑ, ҫав пурнӑҫра нимӗнле урӑх йӗр те пулман.
Как таблица на каменной скрижали, была начертана открыто всем и каждому жизнь старого Штольца, и под ней больше подразумевать было нечего.

Вӑл та пӗр-пӗччен паллӑ мар сукмакпа утатчӗ-ҫке, ҫул тӑваткалӗнче ӑна Штольц ҫавнашкалах тӗл пулса алӑ пачӗ те — йӑлтӑрти ҫутта мар, сарӑлса кайнӑ юханшыв хӗррине, анлӑ хирсене, хаваслӑ сӑртсем патне ертсе тухрӗ.
Она тоже шла одиноко, незаметной тропой, также на перекрестке встретился ей он, подал руку и вывел не в блеск ослепительных лучей, а как будто на разлив широкой реки, к пространным полям и дружески улыбающимся холмам.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Эпӗ — ҫураҫнӑ хӗр!» мӑнкӑмӑллӑн савӑнса шутлать хӗр, хӑйӗн пӗтӗм пурнӑҫне ҫутатакан саманта кӗтсе илсен, вара ҫӳле ҫӗкленет, ҫав ҫӳлӗ ҫӗртен ӗнерхи паллӑ мар, тӑлӑх, тӗттӗм сукмакӗ ҫине пӑхать.
«Я невеста!» — с гордым трепетом думает девушка, дождавшись этого момента, озаряющего всю ее жизнь, и вырастет высоко, и с высоты смотрит на ту темную тропинку, где вчера шла одиноко и незаметно.

Мана урӑх ним калама та кирлӗ мар: йӑлтах паллӑ!
Мне больше и говорить нечего: тут все!

Анчах иккӗшӗ нумайрах тӗл пулнӑҫемӗн вӗсен чунӗсем ҫывӑхлансах пычӗҫ, Штольц та хавхалансах пычӗ: сисмесӗрех вӑл сӑнавҫӑран мӗнпур ӗҫе-хӗле ӑнлантарса параканни, Ольгӑна ертсе пыраканни пулса тӑчӗ, Сисмесӗрех Штольц унӑн ӑс-тӑнӗ, совеҫӗ пулса тӑчӗ, Ольгӑн пӗтӗм пурнӑҫне хӑйӗн пурнӑҫӗпе ҫыхӑнтарчӗ; ҫапах Ольга чӗринчи пӗр вӑрттӑн туйӑм уншӑн паллӑ пулмарӗ, ҫав туйӑма Ольга унран питӗ тӗплӗ пытарса усрарӗ.
Но чем чаще они виделись, тем больше сближались нравственно, тем роль его становилась оживленнее: из наблюдателя он нечувствительно перешел в роль истолкователя явлений, ее руководителя, Он невидимо стал ее разумом и совестью, и явились новые права, новые тайные узы, опутавшие всю жизнь Ольги, все, кроме одного заветного уголка, который она тщательно прятала от его наблюдения и суда.

Чӑн та, Штольц ун умӗнче хӑйӗн пӗр-пӗр шухӑшне каласа е чунне уҫса панӑ чух унӑн куҫӗсем йӑлкӑшаҫҫӗ; вӑл ӑна ытарайми пӑхать, анчах мӗншӗн ҫапла пӑхни яланах паллӑ; хӑш чухне сӑлтавне те хӑех пӗлтерет вӑл.
Правда, глаза ее горят, когда он развивает какую-нибудь идею или обнажает душу перед ней; она обливает его лучами взгляда, но всегда видно, за что; иногда сама же она говорит и причину.

Унта вулакана паллӑ ҫынсем тӗл пулаҫҫӗ, Штольц вӗсем ҫинчен мӗн пӗлнине Обломова, темӗнле шутпа, йӑлтах пӗлтермерӗ, тен, Обломов та, темӗнле шутпа, вӗсем ҫинчен ыйтса пӗлменрен каламарӗ пулӗ.
Там встретятся знакомые читателю лица, о которых Штольц не все сообщил Обломову, что знал, по каким-нибудь особенным соображениям или, может быть, потому, что Обломов не все о них расспрашивал, тоже, вероятно, по особенным соображениям.

Ҫавӑнпа Пшеницынӑн йӗркеллӗ те тивӗҫлӗ таса туйӑмӗ Обломовшӑн та, ыттисемшӗн те, уншӑн хӑйшӗн те паллӑ пулмарӗ.
И чувство Пшеницыной, такое нормальное, естественное, бескорыстное, оставалось тайною для Обломова, для окружающих ее и для нее самой.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Куланай пирки Затертый ҫапла ҫырса пӗлтерчӗ: ку укҫана пухма май ҫук, хресченсем хӑшӗ ҫука юлнӑ, хӑшӗ тӗрлӗ ҫӗре кайса пӗтнӗ, ӑҫта кайни — паллӑ мар, халӗ вӗсем пирки кунта тӗпчесе пӗлетӗп, — терӗ.
Что касается оброка, то Затертый писал, что денег этих собрать нельзя, что мужики частью разорились, частью ушли по разным местам и где находятся — неизвестно, и что он собирает на месте деятельные справки.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics