Шырав

Рустамов

Рустамов ун ҫине кӑн-н пӑхса илчӗ.
Рустамов поднял строгие глаза.

— Ӑнланатӑн-и, Джафар, — чарӑннӑ калаҫӑва тепӗр хут хускатнӑ евӗр калаҫма пуҫларӗ Рустамов, — Васильев конструкцине туса пӗтерме питӗ йывӑр, анчах, ху куратӑн, тума пулать!
— Понимаешь, Джафар, — как бы продолжая прерванный разговор, начал Рустамов, — поднять васильевскую конструкцию очень трудно, но, как видишь, можно!

Рустамов блокнот ҫине ӗҫ планне ҫырать.
Рустамов записывал в блокнот план работы.

— Тытӑнмалла кӑна, — ответлерӗ Рустамов.
— Надо начинать, — ответил Рустамов.

Рустамов Мамедов тесе чӗннӗ ҫамрӑк инженер сӗтел патне пычӗ те, Гасанов примерӗпе хут листин кӗтесси ҫине ӳкерме пуҫларӗ.
Молодой инженер, которого Рустамов назвал Мамедовым, подошел к столу и, по примеру Гасанова, начал чертить на уголке листа.

Вӑл Рустамов хӑйне хирӗҫлесе хускалса илнине асӑрхарӗ те самантрах ҫапла хушса хучӗ:
Он увидел протестующее движение Рустамова и быстро добавил:

— Тухать тейӗпӗр, — килӗшрӗ Рустамов.
— Предположим, — согласился Рустамов.

Анчах алмазлӑ коронка кирлӗ, — чӑтаймасӑр хушса хучӗ Рустамов.
Только — алмазная, — нетерпеливо добавил Рустамов.

— Мӗншӗн? — ыйтрӗ Рустамов, инженер сӑмахӗсенче халлӗхе паллах мар техникӑлла шухӑш пуррине туйса илсе.
— Зачем? — спросил Рустамов, чувствуя, что в словах инженера есть какая-то, пока еще неясная техническая идея.

— Халӗ калӑр-ха: эпир мӗн те пулин тума пултарайӑпӑр-ши? — ыйтрӗ Рустамов, «эпир» тенӗ сӑмаха уйрӑммӑнах палӑртса.
— Теперь скажите: можем ли мы что-нибудь сделать? — спросил Рустамов, подчеркивая слово «мы».

Анчах хӑш чухне, мӗн те пулин шухӑшласа кӑларас ӗҫре, хӑйне евӗрлӗ юнтармӑшла шухӑш та хуть мӗнле задачӑна та татса пама пултарасса шансах тӑрать Рустамов, мӗншӗн тесен совет ҫыннин таса тивӗҫӗ ҫапла тума ыйтать.
Но Рустамов верил и знал, что даже подчас капризную и своевольную изобретательскую мысль можно заставить решить любую задачу, если этого требует священный долг советского человека.

— Килӗшместӗп! — татӑклӑн каларӗ Рустамов.
— Не согласен! — резко сказал Рустамов.

Рустамов халӗ пӳлӗм тӑрӑх утса ҫӳрет, вӑл директора та итлемен пек туйӑнать.
Рустамов уже ходил по комнате и, казалось, не слушал директора.

Рустамов калаҫма чарӑнчӗ те, Джафар патне пырса, ӑна юлташла ыталаса илчӗ: — Ленинград мӗн ответлерӗ? — ыйтрӗ вӑл.
Рустамов замолчал, подошел к Джафару, по-дружески обнял его и спросил: — Что ответил Ленинград?

— Ҫук, Джафар, эсӗ тӗрӗс мар калатӑн, — терӗ Рустамов, ури ҫине тӑрса.
— Нет, Джафар, ты не прав, — сказал Рустамов вставая.

Рустамов картузне хыврӗ, ӑна сӗтел ҫине пӑрахрӗ те кресло ҫине тӗшӗрӗлсе анчӗ.
Рустамов снял фуражку, бросил ее на стол и упал в кресло.

Пӳлӗме васкасах Рустамов ҫитсе кӗчӗ.
В комнату быстро вошел Рустамов.

Тинӗс хӗрринче ҫырса илни халӗ хамӑр наукӑна, хамӑрӑн изобретенисемпе вӑрттӑнлӑхсене, совет государствин харпӑрлӑхӗ вырӑнӗнче шутланаканскерсене, сыхласа тӑма тивӗҫлӗ ҫынсем, вӗсемпе пӗрлех Рустамов та, ку таранчченех тӑшмана шанмасӑр тӑнине тепӗр хут ҫирӗплетсе парать.
Она подкрепила подозрения, бывшие у Рустамова и у людей, призванных охранять нашу науку, наши изобретения, тайны, принадлежащие советскому государству, — охранять их от врага,

Рустамов патне телеграмма яр!
Рустамову телеграфируй!