Шырав

хань

Ӑна чавнӑ чухне ҫапла калаҫса татӑлнӑ: Хань Лао-лю вырӑн парать, ӗҫӗ — хресченсен: ҫӑлӗ вара пуриншӗн те пулать.
Когда его рыли, договорились так: Хань Лао-лю дает место, крестьяне свой труд — и колодец будет общим.

Анчах суккӑр маррисем пурте ҫакна курса тӑнӑ: Морита Таро ҫав стенасен хыҫӗнче пурӑнма тытӑннӑран вара Хань Лао-лю тата мӑнаҫланма пуҫланӑ.
Однако каждый, кто не слеп, видел, что, с тех пор как Морита Таро поселился за этими стенами, Хань Лао-лю совсем заважничал.

Хань Лао-лю икӗ ҫул хушши ял пуҫлӑхӗнче ӗҫлесе питех те пуйса кайнӑ, вара ним тумасӑрах килӗнче пурӑнма пуҫланӑ.
За два года своего управления деревней Хань Лао-лю еще больше разбогател, засел дома и ничего уж не хотел делать.

Чжао Юй-линь калаҫӑвӗ тӑрӑх Сяо Ван ҫакна пӗлчӗ: Хань Лао-люн именисем кунта ҫеҫ мар, Бинся тата Цзямусы уезчӗсенче те пур.
Из рассказов Чжао Юй-линя Сяо Ван узнал, что у Хань Лао-лю и здесь и в уездах Бинся и Цзямусы — всюду были имения.

— Мӗнле ҫын вара вӑл… ҫав Хань Лао-лю? — ҫулҫӑсем витӗр Чжао Юй-линь ҫине пӑхса ыйтрӗ Сяо Ван.
— А что он за человек… этот самый Хань Лао-лю? — с расстановкой спросил Сяо Ван, поглядывая сквозь листву на Чжао Юй-линя.

Хань Лао-лю ҫинчен мар пулӗ те? — ыйтрӗ Сяо Ван.
Про Хань Лао-лю, что ли? — подавив вздох, спросил Сяо Ван.

Чжао Юй-линь Хань Лао-люран пӗр шан начар ҫӗр илсе тӑнӑ.
Чжао Юй-линь арендовал у Хань Лао-лю один шан плохой земли.

Хань Лао-лю хӑнасене тӗттӗм картиш тӑрӑх илсе кайрӗ.
Хань Лао-лю провел помещиков по темному двору.

Хӑнасем кайма пухӑнсан, Хань Лао-лю хунар илсе килме хушрӗ.
Когда гости собрались уходить, Хань Лао-лю приказал принести фонарь.

Хань Лао-лю, час-часах кантӑк каррине сирсе, лӑпкӑ мар сӑнпа картишнелле пӑхса илет.
Хань Лао-лю то и дело приподнимал занавеску и окидывал тревожным взором двор.

— Итлемест пулсан, ӑна вите ҫумне ҫыхса хуччӑр, — хушса хучӗ улттӑмӗш Хань.
— Если мальчишка ослушается, привязать его в конюшне, — добавил Хань-шестой.

Каҫхине, хӗрарӑмсемпе ача-пӑчасем хӑйсен пӳлӗмӗсене саланса пӗтсен, Хань Лао-лю Финик Шӑммине управляющинче ӗҫлекен Ли Цин-шане ҫапла калама хушрӗ: пӗр тарҫа та бригада членӗсемпе калаҫма ирӗк ан патӑр, сыснасем пӑхакан У Цзя-фуна мӗнле пулсан та шкула ямалла мар.
Когда наступил вечер и женщины и дети ушли к себе, Хань Лао-лю наказал Финиковой Косточке передать управляющему Ли Цин-шаню, чтобы тот никому из батраков не разрешал вступать в какие бы то ни было разговоры с членами бригады, и категорически запретил свинопасу У Цзя-фу заходить в школу.

Хань Ай-чжен, хӗр пулнине кура, хӑйне инкӗшӗнчен ирӗклӗрех тыткаланӑ.
Только Хань Ай-чжэн держала себя более свободно и независимо, чем невестка, потому что была еще незамужней.

Вӗсенчен пӗри, Хань Ай-чжен, помещик хӗрӗ, тепри — унӑн кинӗ.
Одна из них, Хань Ай-чжэн, была дочерью помещика, другая — его невесткой.

Хань Лао-люн ҫамрӑк арӑмӗ, ачи, тӑванӗсем тата Финик Шӑмми чупса кӗчӗҫ.
Прибежали младшая жена Хань Лао-лю, его сынишка, племянник, племянница и Финиковая Косточка.

Дупа Тан, паян бригада килни ҫинчен пӗлсен, пӗр-пӗринпе калаҫса татӑлаймасӑрах, Хань Лао-лю патне килчӗҫ.
Услышав сегодня о приезде бригады, Ду и Тан, не сговариваясь, явились к Хань Лао-лю.

Вӗсене, Хань Лао-люпа пӗрле, Юаньмаотунь ялӗнче «виҫӗ пысӑк ҫемье» тенӗ.
И вместе с Хань Лао-лю были известны в деревне Юаньмаотунь под именем «трех больших семейств».

Вӑл Хань Лао-люн ятлӑ тӑванӗ шутланнӑ.
Он почитался названным братом Хань Лао-лю.