Шырав

Риккардо

Джемма хӑйӗн аллинчи булавкӑна хут ҫине чарӑннӑ тӗле чиксе хучӗ те Риккардо еннелле ҫаврӑнчӗ.
Джемма воткнула булавку в бумагу на том месте, где остановилась, и обернулась к Риккардо:

Тепӗр кун ирхине шурса кайнӑ, ывӑннӑ Риккардо Джеммӑн пӗчӗкҫӗ кабинетне пырса кӗчӗ.
На другое утро Риккардо, бледный и усталый, вошел к Джемме.

Эпӗ Риккардо ун патӗнче пулӗ тесе шухӑшларӑм.
Я думал, что при нем Риккардо.

Ҫав мӗнпур сӑлтавсене пула Мартини питех те салху пулчӗ, ҫавӑнпа та доктор Риккардо: Риварес килчӗ-и тесе ыйтсан, Мартини ҫилленсе: — Ҫук, вӑл интереслӗреххине тупнӑ пулас та килме пултараймасть — тӗрӗсрех каласан — килесшӗн мар, — терӗ.
По всем этим причинам Мартини был не в духе, и когда на собрании доктор Риккардо спросил: «А Ривареса нет?» — Мартини ответил сердито: — Нет, он, наверно, нашел что-нибудь поинтереснее и не может явиться, а вернее — не хочет.

Риккардо патӗнчен тухнӑранпа вӑл пӗр сӑмах та каламарӗ, темелле; Пӑван калаҫманни вара Джеммӑна питех те савӑнтарчӗ.
Он не сказал почти ни слова с тех пор, как они вышли от Риккардо, и Джемма была от души рада его молчанию.

— Сӑмах эсир хирӗҫменни ҫинчен ҫеҫ пырать пулсан, эпӗ вӗсемпе килӗшмен пулӑттӑм, мӗншӗн тесен Пӑванӑн Риккардо каланӑ мӗнпур пахалӑхӗсем те пур.
— Если бы речь шла только о несогласии, я бы с ними не согласился, потому что у Овода есть все качества, про которые говорил Риккардо.

— Ҫук, ун пирки иккӗленме пултараймастӑр, — терӗ ӑна Риккардо.
— О, в этом можете не сомневаться! — перебил Риккардо.

Галлипе Риккардо Пӑвана ытла та мала хуни ҫав тери йӑлӑхтарса ҫитернӗ, ҫавӑнпа та вӑл вӗсем хушшинче пурне те ас парса вӗрентме тӑрӑшакан ҫын пулман чухне питех те аванччӗ, тесе шутланӑ.
Ему надоело слушать, как Галли и Риккардо вечно выставляли Овода каким-то образцом для подражания, и он находил, что все шло как нельзя лучше, пока не явился этот «лицемерный разбойник» учить всех уму-разуму.

— Акӑ ҫавӑн ҫинчен калаҫасшӑн та эпӗ сирӗнпе, — терӗ Риккардо.
— Вот об этом-то мне и хотелось с вами поговорить, — сказал Риккардо.

— Мӗнле айван этем! — терӗ Риккардо, хӑнасем патне таврӑнса.
— Что за чудак, — говорил потом Риккардо, вернувшись к гостям.

— Сирӗн, Риварес, каҫхине пирӗн патӑмӑра кӗрсе тухма вӑхӑт пулмӗ-и? — ыйтрӗ Риккардо, вӗсене алӑк уҫса.
— А у вас, Риварес, не будет времени зайти к нам вечерком? — спросил Риккардо, отворяя им дверь.

Пуху пӗтнӗ хыҫҫӑн комитет членӗсем килӗсене саланма пуҫласан, Риккардо Мартини патне пырса: — Апат тума юлӑр. Фабрицципе Саккони те юлаҫҫӗ, — терӗ.
Когда собрание кончилось и члены комитета стали расходиться, Риккардо подошел к Мартини: — Не останетесь ли пообедать у меня? Фабрицци и Саккони обещали остаться.

— Мӗн унта? — ыйтрӗ Риккардо, чӳрече патне пырса.
— Что там такое? — спросил Риккардо, подходя к окну.

— Халӗ ӗнтӗ вӑхӑчӗ ҫавнашкал, шӑв-шавпа килӗшес пулать, — терӗ Риккардо.
— Теперь уж такие дни, что приходится мириться с шумом, — сказал Риккардо.

— Чӳречене хупнӑ вӗт, Риккардо?
— Закрыто ли там окно, Риккардо?

Комитетӑн малта пыракан пайӗ — Джемма, Мартини тата Риккардо — правительствӑпа обществӑна хресченсене вӑхӑтра пулӑшу пама вӑйлӑ чӗнӳ ҫырмалла тенӗ.
Радикальная часть комитета, к которой принадлежали Джемма, Мартини и Риккардо, высказывалась за выпуск энергичного воззвания к правительству и к обществу о немедленном принятии мер для своевременной помощи населению.

Риккардо юнашар пӳлӗмрен пукан илсе килес тесе ура ҫине тӑчӗ, анчах Пӑван ӑна чарса: — Ан чӑрманӑр, эпӗ питех те лайӑх вырнаҫӑп, — терӗ.
Риккардо поднялся было, чтобы принести стул из соседней комнаты, но Овод остановил его: — Не беспокойтесь, — сказал он, — я отлично устроюсь и так.