Шырав

Катилина

Ҫук, ҫӗнтересси пулмасть; консул званиллӗ ҫынсемпе патрицисем гладиаторсен легионӗсен пуҫне тӑрӗҫ, пирӗн ҫара хӑйсен хисеплӗхӗпе хӑйсен ятне парӗҫ тесе шаннӑччӗ эпӗ, хамӑн телейсӗр юлташӑмӑрсем хушшинче те ҫав шанчӑка сарса пынӑччӗ, анчах халь, Катилина, санпа вӑрахчен калаҫнӑ хыҫҫӑн, эпӗ урӑххине куратӑп: сирӗн воспитанирен килнӗ тӗшмӗшсем сире нихҫан та пирӗн ҫулпуҫ пулма парас ҫук.
Нет, победа невозможна, пока я мог предполагать, что люди консульского звания и патриции станут во главе гладиаторских легионов и дадут свое достоинство и имя войску, я оживлял надежды многих моих товарищей по несчастью пылом моих собственных надежд; но теперь, Катилина, я вижу, что предрассудки вашего воспитания никогда не позволят вам быть нашими вождями.

— Катилина, эпӗ сана, хам пит хисеплекен ҫынна, кӑмӑл тӑвас тесе кунта килтӗм.
— Чтобы угодить тебе, Катилина, человеку, которого я очень уважаю, я решился придти сюда.

Катилина малалла тӑсрӗ хӑй сӑмахне:
Катилина, немного погодя, продолжал:

— Минос илсе кайтӑр та хӑвна тивӗҫлӗ пек суд тутӑр сана, пылчӑкпа вараланса пӗтнӗ, эрех ӑшне путнӑ ылханлӑ кӗлетке! — кӑшкӑрса ячӗ Катилина, чышкисене чӑмӑртаса.
— Пусть тебя уберет Минос и судит по твоим заслугам, проклятое чучело, набитое грязью и вином! — заревел Катилина, сжав кулаки и проклиная незадачливого пьяницу.

Катилина малалла калать:
Катилина продолжал:

Ҫав сӑмахсемпе килӗшни илтӗнчӗ, вара Катилина, итлекенсем хӑй майлӑ пулнине кура, малалла каларӗ:
Шепот согласия и одобрения пронесся после этих слов, и Катилина, пользуясь благоприятным настроением слушателей, продолжал:

— Апла пулин? — хирӗҫлерӗ Катилина.
— Ну и что же! — быстро и все более воодушевляясь, возразил Катилина.

Патрицисен кӳрентермелле сӑмахӗсем Спартака ӑҫта илсе ҫитерме пултарассине Катилина лайӑх пӗлсе тӑрать.
Катилина предвидел, до чего могут довести Спартака насмешки гостей.

— Пултараймарӑм эпӗ, Катилина!
— Я не мог, Катилина.

— Хисеп те мухтав сана, чи хастарлӑ Спартак, хисеп санӑн тусна та, — ответлерӗ Катилина.
— Честь и слава тебе, храбрейший Спартак, и твоему другу! — ответил Катилина.

Катилина триклинирех кӑшкӑрчӗ:
Затем Катилина крикнул триклиниарху:

— Турӑсен ячӗпе тупа тӑватӑп! — хӗпӗртесе ӳкрӗ Катилина.
— А, клянусь богами ада! — воскликнул громким голосом, с выражением радости Катилина.

Апатланмалли ложӑсем ҫинче Катилина, Курий, Луций Бестия таянса выртаҫҫӗ.
Лениво развалившись на обеденных ложах, возлежали Катилина, Курий, Луций Бестия.

Питех те хӑрушӑ япала, ҫапла мар-и? — тавӑрса каласса кӗтмесӗрех, Катилина хушса хучӗ:
Ужасно, не правда ли? — и, не дожидаясь ответа, Катилина прибавил другим тоном:

— Мӗн пулчӗ вара? — ыйтрӗ Катилина, ӑнланман пек пулса.
— А что случилось? — спросил наивно Катилина.