Шырав

Вияль

Сан Вияль йӑмӑку выҫӑпа вилет, ывӑлӗ вилнӗ ун, терӗ вӑл.
Говорил он, что сестра моя Вияль от голода умирает, а сын ее умер.

— Чӑнах та, таҫта лере, тӑван ҫӗршывра, Вияль пурӑнать, анчах курайӑп-ши эпӗ ӑна хӑҫан та пулин?…»
— Правда, где-то там, на родной земле, живет Вияль, но увижу ли я ее когда- нибудь?»

Чирлемен-ши вӑл ҫав сивӗ уйӑх айӗнче? — шухӑшларӗ Вияль, йыттисене хӑваласа.
Не болеет ли он там, под этой холодной луной! — думала Вияль, погоняя собак.

«Авӑ ҫавӑнта, ҫав пӑр тӑвӗсем хыҫӗнче, ют ҫӗр ҫинче аппапа пичче асапланаҫҫӗ», — шухӑшларӗ Вияль, уйӑхӑн пар ҫине ӳкнӗ сивӗ пайӑркисем ҫинчен куҫне илмесӗр.
«Вон там, за этими льдами, на чужой земле томятся сестра и брат», — думала Вияль, не отрывая взгляда от холодных лунных дорожек на ледяных торосах.

Ҫӗр пӳрт юлашкисем ҫинелле тата тепӗр хут пӑхса илчӗ Вияль, ура ҫине тӑчӗ, унтан вара йытӑ таврашӗсене тӳрлетсе, нартӑна вырӑнтан тапратрӗ.
Еще раз осмотрев остатки землянки, Вияль наконец встала, поправила на собаках алыки, тронула с места нарту.

Ҫав тери салхуллӑ та хурлӑхлӑ ӳлеҫҫӗ йытӑсем, Вияль вара ирӗксӗрех пуҫне тата аялараха усрӗ, хӑйӗн питҫӑмартийӗ тӑрӑх вӗри куҫҫулӗ юхса анчӗ.
И столько тоски было в заунывном вое собак, что Вияль невольно еще ниже опустила голову и почувствовала, как горячие слезы обожгли ее щеки.

Вияль вӗсем тӗрлӗ сасӑпа хурланса ӳленине итленӗ май: «Ӑнланаҫҫӗ, ман чун хурланнине питӗ лайӑх ӑнланаҫҫӗ, манпа пӗрле хурланаҫҫӗ», — терӗ вӑл хӑй ӑшӗнче.
Вияль вслушивалась в их унылый разноголосый вой и думала: «Понимают, хорошо понимают, что на душе у хозяйки печаль, вместе с хозяйкой печалятся».

Вияль каллех нарта ҫине ларчӗ те шухӑша кайрӗ:
Вияль снова уселась на нарту, задумалась:

Юр шӑлса тултарнӑ шыв хӗррине татах тинкерсе пӑхса тухрӗ те Вияль, сасартӑк пӗчӗк ҫӗр пӳрт тӗрекӗ юлашкине курчӗ: ҫав ҫӗр пӳртре вӑл темиҫе ҫул маларах ашшӗпе — Акопа ҫулла пулӑ тытнӑ вӑхӑтра пурӑннӑ.
Еще раз внимательно осмотрев занесенный снегом берег реки, Вияль вдруг обнаружила остатки остова небольшой землянки, в которой много лет назад, когда еще был жив ее отец Ако, жила она в летний лов рыбы.

«Йытӑсем пӑртак канччӑр-ха», — терӗ Вияль, нарта ҫине ларса.
«Пусть собаки немного отдохнут», — сказала Вияль, садясь на нарту.

Йыттисене каялла ҫавӑрса тӑратсан, тилӗ йӗрӗпе ӑҫта килсе лекнине пӗлес тесе, Вияль йӗри-тавра пӑхса илчӗ.
Завернув собак, Вияль осмотрелась вокруг, чтобы понять, куда она забралась по следу песца.

Тилӗ йӗрӗ тӑрӑх чылайччен кайрӗ Вияль, кайсан-кайсан тин пӗр тарӑн варта шӑнса вилнӗ тилле тупрӗ.
Долго ехала по следу песца Вияль, пока не нашла его замерзшим в одном из оврагов.

— Юрать, хӗрарӑм-сунарҫӑ, эс каланӑ пек тӑвӑпӑр, — шӳт тӑваҫҫӗ Вияль юлташӗсем.
— Хорошо, женщина-охотник, — шутили подруги Вияль,— будет сделано так, как ты говоришь.

— Юра ҫӗҫӗпе чавса тарӑн та ансӑр шӑтӑк тумалла, — пуҫласа сунара тухнӑ хӗрарӑмсене ӑнлантарать Вияль, — шӑтӑка капкӑн сӑнчӑрӗ вӗҫӗнчи патака хумалла.
— В снегу надо выкопать ножом глубокую узкую яму, — объясняла Вияль женщинам, которые вышли на охоту впервые, — в яму заложить вот эту палку, что находится на конце цепи капкана.

Вияль ултӑ йытӑ ҫеҫ кӳлнӗ ҫӑмӑл нартӑпа, пӗр сунар вырӑнӗнчен теприн патне куҫса ҫӳресе, хӗрарӑмсене капкӑна мӗнле ҫирӗплетсе лартмаллине кӑтартать.
Вияль на легкой нарте, в которую было впряжено всего шесть собак, переезжала от одного охотничьего участка к другому, показывала женщинам, как закреплять капканы.

— Эсӗ ҫапла каласса пӗлсех тӑнӑ эп, Вияль, — терӗ вӑл.
— Я знал, Вияль, что ты мне это скажешь.

— Итле-ха, Таграт, эпӗ сана пулӑшӑп, — терӗ Вияль, сасартӑк упӑшки патнелле ҫаврӑнса.
— А знаешь, я помогу тебе, Таграт, — сказала Вияль, вдруг обернувшись к мужу.

Вияль вӗсене хӑваласа ячӗ, вара хӑй шухӑша кайрӗ.
Вияль отпустила их, задумалась.

Вияль чӗн турта ҫумӗнчен малта пыракан йытӑсене вӗҫертсе ячӗ те, юр хыттипе урисене амантман-и тесе, вӗсен ури лапписене пӑхса тухрӗ.
Вияль отстегнула от потяга нарты передовых собак, осмотрела их лапы — не поранились ли о твердый снежный наст.