Шырав

Беридзе

Анчах эпӗ те, Беридзе те, Залкинд та тата ытти юлташсем те: эпир халӗ хамӑр умра чӑн-чӑн Тополева мар, урӑх ҫынна куратпӑр тесе шухӑшлатпӑр.
Но и я, и Беридзе, и Залкинд, и другие товарищи понимали: мы видим сейчас перед собой не настоящего Тополева, а какого- то подмененного человека, не в форме, что ли.

— Нумаях канмӑпӑр, эпир ытлах ывӑнман, — терӗ Беридзе ҫывӑрас килнипе куҫӗ хупӑнса килнӗ, пуҫӗ усӑннӑ пулсан та.
— Долго отдыхать не будем, мы не особенно устали, — сказал Беридзе, хотя глаза у него слипались и голова клонилась на сторону.

Беридзе хирӗҫленине пӑхмасӑрах, дежурнӑй вӗсем килни ҫинчен Батманов патне хваттере телефонпа пӗлтерчӗ: строительство начальникӗ Беридзепе Ковшов таврӑнсанах пӗлтерме хушнӑ пулнӑ.
Дежурный, не слушая вялых протестов Беридзе, позвонил Батманову на квартиру: начальник строительства приказал немедленно звонить ему, когда Беридзе и Ковшов возвратятся…

Ковшовпа Беридзе каҫпа килчӗҫ.
Ковшов и Беридзе явились ночью.

Сирӗнпе калаҫса татӑлнӑ май пӗлтеретӗп: Алексейпе Беридзе таврӑнчӗҫ, иккӗшӗ те чиперех, сывӑ.
Как и условились с вами, сообщаю: Алексей и Беридзе вернулись, оба целы и невредимы.

Ӑна халӗ шавласа, кӗрлесе тӑракан ӗҫ, ӗҫшӗн ҫунакан Алексей Ковшов, Беридзе, Батманов пек ҫынсемпе пӗрле ӗҫлени кирлӗ.
Ему нужна теперь работа с ее шумом, гамом, с такими беспокойными людьми, как Алексей Ковшов, Беридзе, Батманов.

Беридзе унӑн аллине ҫӗклесе хучӗ, пичӗ ҫинчен ҫӳҫне сирчӗ, шуса аннӑ кӗске кӗрӗкне тӳрлетрӗ, унтан пӗр вӑхӑт хушши ҫывӑракан юлташӗ ҫине ним чӗнмесӗр пӑхса тӑчӗ.
Беридзе поднял руку Алексея, откинул ему волосы с лица, поправил сползшую телогрейку и несколько минут молча смотрел на спящего товарища.

Беридзе ҫакна асӑрхаса илчӗ те: — Мӗн те пулин пулчӗ-и, Алеша? Кала мана, эпӗ сан тусу вӗт, — тесе ыйтрӗ.
Беридзе перепугался: — Случилось что-нибудь, Алеша? Скажи мне, я же друг твой.

Беридзе, Карпов, Силин ун хыҫӗнчен Паршинӑн шурӑ пичӗ ҫине шиклӗн пӑхса тӑчӗҫ.
Беридзе, Карпов и Силин почти в обнимку стояли над ним, с тревогой рассматривая белое лицо Паршина.

Ҫаплах хытса кайнӑ! — шӑппӑн каларӗ Беридзе.
Да так и застыл! — прошептал Беридзе.

Беридзе каласа пӗтереймерӗ: тулта шавлама пуҫларӗҫ, пӳрт чӗтренсе илчӗ.
Беридзе не успел закончить: снаружи раздался шум, весь домик содрогнулся.

— Ох, питӗ йывӑр ӗнтӗ халӗ Татьянӑна! — сасартӑк каларӗ Беридзе, вӑл ҫаврӑнкаланипе лапка шатӑртатса илчӗ.
— Ох, и тяжело сейчас Татьяне! — сказал вдруг Беридзе и заворочался так, что деревянная стойка с нарами заскрипела.

Питӗ лайӑх пулнӑ пулӗччӗ, — терӗ Беридзе, ассӑн сывласа.
Вот бы хорошо! — вздохнул Беридзе.

Беридзе, аллисене пуҫ хыҫне хурса, сухалне каҫӑртса ҫурӑм ҫинче выртать.
Беридзе лежал на спине, закинув руки за голову и подняв лицо так, что борода его стояла торчком.

Рогов участокӗнче пулнӑ чух, Беридзе: юхан шывӑн икӗ енче те стройкӑн вӗҫӗмсӗр нумай ҫутисем пулӗҫ тенине вӑл хӑй куҫӗпе курнӑ пек туйрӗ.
Побывав на участке Рогова, он воочию представлял себе то, о чем говорил Беридзе, — бесчисленные огни стройки на обоих берегах реки.

Беридзе калаҫма чарӑнчӗ, чӗлӗмне чӗртсе ярасшӑн пулса паклаттарчӗ — чӗлӗмӗнче темскер ҫатӑртатать.
Беридзе помолчал, раскуривая трубку — в ней что-то похрустывало.

— Манӑн канаш ҫакӑн пек, — сӑмах хушрӗ Беридзе, Алексей вара унӑн сассинчен, вӑл чӗререн те ҫемҫен калаҫнинчен, Силин Георгий Давыдовича тӗлӗнтерсе пӑлхантарнине ӑнланса илчӗ.
— Мой совет такой, — отозвался Беридзе, и Алексей по голосу, по особой задушевности и мягкости его понял, что Силин удивил и растрогал Георгия Давыдовича.