Шырав

Беридзе

Чӑнах-и, Василий Максимович? — ун патне пырса, тавлашуллӑ калаҫу пуҫарса ярас майпа каларӗ Беридзе.
Правда, Василий Максимович? — подходя, затевал полемический разговор Беридзе.

— Манӑн сирӗн алӑра чӑмӑртас килсе кайрӗ, анчах халӗ ку вырӑнсӑр, — чӗререн каларӗ Беридзе.
— Мне хочется пожать вам руку, только сейчас это неуместно, — с чувством сказал Беридзе.

Старик сассинчен вӑл пӑлханни палӑрать, вара Беридзе ӑна лӑплантарас тесе, ҫапла каларӗ:
Старик, судя по голосу, нервничал, и Беридзе сказал, чтобы его успокоить:

Беридзе старикӗн уссинчен кӗрекен табак шӑршине туйса илчӗ те кулса ячӗ:
Беридзе почувствовал запах нюхательного табака, исходящий от усов старика, и рассмеялся:

Вӑхӑтран вӑхӑта Беридзе «Славное море, священный Байкал» юрлама пикенкелерӗ.
Изредка Беридзе принимался напевать «Славное море, священный Байкал».

Беридзе пӳлӗмӗнчи диван ҫине вырттарчӗ те тытӑнчӗҫ вара Серафимӑпа пӗрле мана эмеллеме.
Уложила на диван в комнате у Беридзе и принялась лечить вместе с Серафимой.

Мӗн те пулин пулман-и? — ыйтрӗ Беридзе, Рогова алӑ парса.
Что-нибудь случилось? — спросил Беридзе, тоже здороваясь с Роговым.

Тӑваттӑмӗш участокра Беридзе пӗр техник сӗнӗвӗпе, пӗр вырӑнта трассӑна кӑшт куҫарма сӗннӗскерпе, питӗ интересленсе кайрӗ.
На четвертом участке Беридзе живо заинтересовался предложением одного техника — передвинуть небольшой отрезок трассы.

— Вӑл шӑпах эпӗ Новинска таврӑнсанах Беридзе юлташпа пӗрле кайма шутланӑ участок.
— Это тот участок, куда я намерен отправиться немедленно по возвращении в Новинск, вместе с товарищем Беридзе.

Батманов, Залкинд, Беридзе тата Ковшов пӗр харӑс ура ҫине тӑчӗҫ.
В одном порыве Батманов, Залкинд, Беридзе и Ковшов встали.

Ун хыҫӗнче, инҫех мар, хуралҫӑ тӑнӑ, вӑл ют ҫын хуйхине туйса, Беридзе мӗн калаҫнине итленӗ.
Возле него неподалеку стоял охранник, который, чувствуя чужое горе, слушал разговор Беридзе.

«Анчах йӗрӗ те ҫухалнӑ, ҫил сапаласа янӑ, — хурлӑхлӑн хирӗҫ чӗнчӗ Беридзе. — Пӗтӗмпех пурнӑҫри кунсемпе, эрнесемпе, ҫулсемпе, ҫак ҫӗр пекех шӑлӑнса ларнӑ!»
«Но и след потерялся, ветер развеял, — с горечью отозвался Беридзе. — Все в жизни замело днями, неделями, годами, накрыто также, как и эту землю!»

Сывлӑш та сенкерленчӗ ӗнтӗ, ҫак ҫынсӑр та лӑпкӑ вырӑна каҫхи ӗнтрӗк те пусса илчӗ, Беридзе ҫаплах вилтӑприсем ҫине такӑнкаласа масар ҫинче ҫӳрерӗ.
И воздух уже посинел, и вечерние сумерки настигли это безлюдное и тихое место, и Беридзе продолжал ходить на кладбище, спотыкаясь о могилы.

— Тасал ман ҫумран, старик! — ҫиленсе каларӗ Беридзе каялла ҫаврӑнса.
— Убирайся от меня, старик! — сердито сказал Беридзе, оглядываясь назад.

Вӑл мӗн каланине хӑлхине чикмесӗр, Беридзе хӗрессемпе виле чулӗсем тавра ҫаврӑнкаласа ҫӳрерӗ, кӑшт ҫеҫ палӑракан ҫырусемпе эпитафисем ҫине тинкерсе пӑхрӗ.
Беридзе, не прислушиваясь к его словам, обходил кресты и надгробия, всматривался в едва заметные надписи и эпитафии.

Залкинд тӗрӗс каланӑ: Беридзе, чӑнах та, хула тулашне, масар ҫине кайрӗ.
Залкинд был прав: Беридзе действительно поехал за город, на кладбище.

Ҫакӑн пек ҫын вырӑнне урӑх, чӗрене юрӑхлӑ ҫын тупма йывӑр, пирӗн Беридзе мӗншӗн ку тарана ҫитсе те пӗччен пулнине эпӗ ӑнланатӑп…
Трудно найти другого, более подходящего человека вместо такого, я понимаю, почему наш Беридзе до сих пор один…

— Беридзе ӑҫта кайса ҫухалчӗ? — ыйтрӗ Алексей.
— Куда пропал Беридзе? — спросил Алексей.

Канашлу хыҫҫӑн Беридзе васкарӗ, машина илчӗ те таҫта тухса кайрӗ.
После совещания Беридзе поспешил, взял машину и куда-то уехал.