Шырав

Янкель

Янкель вилнӗ чухнехи пек шуралса кайрӗ, лешсем хӑйӗнчен аяккарах пӑрӑнсан, Тарас ҫине пӑхса илес тесе сехӗрленсе хыҫалалла ҫавӑрӑнчӗ, анчах ун ҫумӗнче Тарас пулмарӗ: унӑн йӗрӗ те ҫухалчӗ.
Янкель побледнел как смерть, и когда всадники немного отдалились от него, он со страхом оборотился назад, чтобы взглянуть на Тараса; но Тараса уже возле него не было: его и след простыл.

Вӗсем тӗлӗкре сурса хумалли япала ҫеҫ курччӑр», хыттӑн ӳкӗтлерӗ мӗскӗн Янкель.
Пусть им приснится такое, что плевать нужно, — кричал бедный Янкель.

Куратӑр, мӗнле лайӑх мар халӑх кунта!» терӗ Янкель, гайдук мӗншӗн ытларах ыйтмарӑм-ши тенӗ пек шутласа аллинчи укҫана тӗрӗсленине асӑрхаса.
Видите, какой тут нехороший народ! — сказал Янкель, заметивши, что гайдук перебирал на руке деньги, как бы жалея о том, что не запросил более.

Турӑ пулӑр, ан кӑшкӑрӑр!» терӗ хыттӑн Янкель: «Ан кӑшкӑрӑр!
Молчите, ради бога! — закричал Янкель: — Молчите!

Телее, ҫав минутрах калаҫӑва Янкель хутшӑнма ӗлкӗрчӗ.
К счастию, Янкель в ту же минуту успел подвернуться.

Янкель мӗнпур тӗл пулакана «ку эпир, ку вӑл эпӗ, хамӑрӑннисем!» тесе пычӗ.
— Это мы… это я… это свои! — говорил Янкель, встречаясь со всяким.

«Эпир ку!» кӑшкӑрчӗ Янкель: «тупата туршӑн эпир, ырӑ пансем!»
— Это мы! — кричал Янкель: — Ей-богу, мы, ясные паны.

Вӗсем ҫынсем пырса кӗрсен хускалмарӗҫ те, Янкель: «Ку эпир-ха, итлӗр-ха, пансем, ку эпир» тесен ҫеҫ ҫавӑрӑнса пӑхрӗҫ.
Они мало обратили внимания на пришедших и поворотили головы только тогда, когда Янкель сказал: — Это мы; слышите, паны? это мы.

Бульбӑпа Янкель ларакан чарлан кӳлепине аса илтерекен ҫурт патне ҫитсе тӑчӗҫ.
Бульба и Янкель пришли к строению, имевшему вид сидящей цапли.

Янкель ҫакӑн пек тӳшек ҫинех урайне выртрӗ.
Янкель лег на полу на таком же тюфяке.

«О, ырӑ пан!» терӗ Янкель: «халь пачах май ҫук! тупата туршӑн май ҫук! ҫав тери путсӗр халӑх, ун ҫине пуҫӗ ҫинех сурса хурас пулать.
— О, любезный пан! — сказал Янкель, — теперь совсем не можно! Ей-богу, не можно! Такой нехороший народ, что ему надо на самую голову наплевать.

Янкель те шӑнса пӑсӑлнӑ чухнехи пек час-часах ҫӑварне аллипе хуплать.
Да и сам Янкель прикладывал очень часто руку во рту, как будто бы страдал простудою.

Юлашкинчен каҫпа Мардохайпа Янкель килни курӑнса кайрӗ.
Наконец уже ввечеру поздно показался Мардохай и Янкель.

«Итле-ха, пан!» терӗ Янкель: «пӗр ҫынпа канашланса пӑхмалла.
— Слушай, пан! — сказал Янкель, — нужно посоветоваться с таким человеком.

«О, майӗ ҫук, ырӑ пан! майӗ ҫук!» терӗ Янкель ассӑн сывласа.
— О, не можно любезный пан, не можно! — сказал со вздохом Янкель.

Янкель ун еннелле ҫаврӑнчӗ те, пур ӗҫе те тӑватпӑр.
Янкель обратился к нему и сказал, что все будет сделано.