Шырав

Арторикс

Кӑкӑрӗнчен ухӑ тивнипе вилекен Арторикс хӑйӗн ҫывӑх тусӗн ятне асӑнса: — Спартак! Элизиумра… курӑп сана… — тесе ӳкрӗ.
Арторикс, пронзенный стрелой в грудь, повалился на землю, крикнув с нежностью своему другу: — Спартак! В Элизиуме… увижу тебя…

Вӑл хӑйӗн икӗ юлашки юлташӗ — Вибсальд тата Арторикс епле ӳкнине курчӗ.
Он видел, как упали последние его два товарища — Вибсальд и Арторикс.

— Ҫук, Арторикс, — терӗ вӑл, — эпир татӑклӑ ҫӗнтерӳ тума пултараймӑпӑр, мӗншӗн тесен Италире сӑнчӑрта йынӑшса пурӑнакан вунӑ миллион чураран пирӗн пата ҫӗр пинрен те сахалтарах килчӗҫ, мӗншӗн тесен пирӗн идея пусмӑртисен масси хушшине сарӑлса, вӗсен чӗрисене чӗртсе яраймарӗ-ха, мӗншӗн тесен Рим тиранийӗ пӑхӑнтарнӑ халӑхсен тӳсӗмлӗхне ҫителӗклӗ хавшатса ҫитереймен-ха, мӗншӗн тесен Рим ытла вӑйлӑ-ха, эпир ытла вӑйсӑртарах…
— Нет, Арторикс, — сказал он, — мы не сможем одержать решительной победы, потому что из десяти миллионов рабов в Италии, стонущих в кандалах, к нам пришло меньше ста тысяч, потому что наша идея распространилась среди массы угнетатенных и не смогла разжечь их сердца, потому что Рим еще недостаточно развил терпение покоренных народов к тирании, потому что Рим еще слишком силен, а мы слишком слабы…

— Эпӗ, Арторикс, ҫын кӑна-ҫке.
— Ах, Арторикс, ведь и я — только человек.

— Эсӗ мана асӑрхаттарни пит аван, Арторикс, анчах ан хӑра, эпир Краса ухмаха тӑратса хӑварӑпӑр, вӑл хӑйӗн хӑрушӑ хӳми умӗнчех ҫӑварне карса юлӗ.
— Ты хорошо сделал, Арторикс, предупредив меня, но не бойся за нас, мы оставим Красса в дураках с разинутым ртом перед его страшной стеною.

Арторикс урӑх чӗнмерӗ.
Арторикс замолчал.

Анчах тепӗр вунӑ кун иртсен эпир кунтах пулӑпӑр тесе кам каларӗ сана, манан савнӑ Арторикс?
Но кто тебе сказал, мой милый Арторикс, что через десять дней мы будем еще здесь?

— Кала-ха, Спартак, эпир таппа кӗрсе лекнине курмастӑн-и вара эсӗ? — тесе ыйтрӗ Арторикс вуниккӗмӗш кунӗнче.
— Скажи, Спартак, — спросил его на двенадцатый день Арторикс, — разве ты не видишь, что они заперли нас в западню?

Ҫав хушӑра Спартака Арторикс, Борторикс, Фессалоний тата ытти ҫирӗм аслӑ пуҫлӑх хупӑрласа илчӗҫ.
Между тем Спартака окружили Арторикс, Борторикс, Фессалоний и другие двадцать высших начальников.

Тата мӗншӗн Арторикс тавраннӑ-таврӑнманах, Спартак, ҫине тӑрсах, сире Италирен тухса каяс тесе, Фракие, Галлие, Иллирие, Германие таврӑнас тесе йышӑнтарма тӑрӑшрӗ?
И почему, когда Арторикс вернулся из Рима, он пожелал, чтобы вы решили во что бы то ни стало покинуть Италию и вернуться во Фракию, Галлию, Иллирию, Германию.

Ҫыран хӗрринчи ҫынсем ӑна ылханса, Метробишӗн макӑрнӑ хушӑра — Арторикс чиперех тепӗр ҫырана ҫитнӗ те Ӗмӗрхи хула ҫинче ҫӑралсах пыракан тӗттӗмре ҫухалнӑ.
Пока собравшиеся посылали ему проклятия и оплакивали судьбу Метробия, Арторикс благополучно достиг другого берега и скоро скрылся во мраке, все более сгущавшемся над Вечным городом.

Арторикс шывӑн тепӗр еннелле ишнӗ.
Что касается Арторикса, то он плыл наперерез течению, направляясь к другому берегу.

Арторикс Метробие кӑкӑрӗнчен темиҫе хутчен кинжалпа чикнӗ.
Тогда Арторикс нанес кинжалом несколько ударов в грудь Метробию.

— Эсӗ мана Мемертин тӗрминче апатлантарасшӑн, ватӑ сутӑнчӑк, — тенӗ Арторикс, комедиант патне ҫывхарса.
— На обед в Мамертинскую тюрьму хотел бы ты повести меня, старый предатель, — сказал тихим и грозным голосом Арторикс, приближаясь к комедианту.

— Кунта эпӗ, Метробий тусӑм, — тенӗ Арторикс, пытанса тӑнӑ ҫӗртен тухса.
— Я здесь, милейший Метробий, — сказал, выходя из своей засады, Арторикс.

Каҫ ҫывхарса килнӗ, ҫавӑнпа Арторикс тӗттӗм пулса ҫитиччен хула хапхинчен тухса кайма васканӑ.
Начинало темнеть, и Арторикс понял, что ему необходимо поскорее выйти из города через ближайшие ворота.

Арторикс Римри пуянсем хӑйсен ҫурчӗсене пӗр евӗрлӗ тутарнине пӗлнӗ.
Арторикс, хорошо знал, что дома богатых римлян все построены на один образец.

Арторикс клиентсемпе хутӑшса ҫурт ӑшне кӗнӗ.
Смешавшись с толпой клиентов, Арторикс вошел в дом.