Шырав

Шырав ĕçĕ:

Марфа the word is in our database.

Марфа (тĕпĕ: Марфа) more information about the word form can be found here.

Ильсеяр, паллах ӗнтӗ, Марфа инке ӗлӗк те вӗсем патне будкӑна темиҫе хутчен те кӗрсе тухни ҫинчен каланӑ пулӗччӗ, анчах ун чухне Ильсеяр вӑл Громов арӑмӗ иккенне пӗлмен.
Ильсеяр, конечно, могла бы сказать, что тетя Марфа и раньше несколько раз заходила к ним в будку, только Ильсеяр не знала, что она жена Громова.

VII // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

— Вӑл, Марфа, сана ӑҫтан пӗлет?
— Откуда же она тебя знает, Марфа?

Марфа инке вара мана хирте хӑваласа ҫитрӗ.
Тетя Марфа меня в поле уже догнала.

Унӑн арӑмӗ, Марфа инке.
Его жена, тетя Марфа.

Ҫӗнӗ улпута пуҫ тайма пынӑ Тит Трофимовпа староста ӑна Марфа Петровна вилсе кайни ҫинчен пӗлтернӗ.
Тит Трофимов и староста, приехавшие поклониться новому барину, известили его о смерти Марфы Петровны.

V // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Унӑн Превосходительстви сирӗн инкӳ, пирӗн госпожа Марфа Петровна хушнӑ тӑрӑх, Сире, батюшка Михайло Степанович, ҫак йӗркесене ҫырса яратӑп, мӗншӗн тесен пысӑк хуйхӑ пулнипе вӗсен ҫырма вӑйӗсем ҫук.
По приказанию Ее Превосходительства тетушки вашей, а нашей госпожи Марфы Петровны, приемлю смелость начертать Вам, батюшка Михаила Степанович, сии строки, так как по большему огорчению они сами писать сил не чувствуют.

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Марфа Петровна ӑнран кайса ӳкнӗ, ун хулӗ айне пӗчӗк турӑш чиксе хунӑ, турӑшӗ ӑшӗнче Антипий светуй ӳчӗ пулнӑ; молдаванка пӳлӗме темле тӗлӗнмелле нӑшӑкласа чупса кӗнӗ те, урайне тӑкӑннӑ йӳҫӗ купӑста шӳрпи ҫинче шуҫса кайса, кӑшт кӑна урине хуҫайман.
Марфу Петровну вынесли в обмороке и положили ей под ложечку образ, в котором были мощи св. Антипия; молдаванка вбежала в комнату с каким-то неестественным хныканьем и, поскользнувшись в луже кислых щей, чуть не сломила ногу.

Марфа Петровна вара алӑка хуллен кӑна уҫса пӑхнӑ та, сасартӑк ҫав тери хытӑ кӑшкӑрса янӑ, ӑна пула Тит йӳҫӗ купӑста шӳрпи тултарнӑ кӑкшӑма та тӳнтерсе янӑ.
Марфа Петровна тихо отворила дверь и так вскрикнула вдруг, что Тит опрокинул кувшин с кислыми щами.

Улттӑра алӑк патне Марфа Петровна хӑй пынӑ.
В шесть пришла сама Марфа Петровна к дверям.

Пилӗк сехетре Марфа Петровна улпут вӑранни-вӑранманни ҫинчен пӗлме янӑ; Тит нимӗн те каламан, пӳрнине тути патне тытнӑ ҫеҫ.
В пять часов Марфа Петровна присылала узнать, проснулся ли барин; Тит молча помахал рукой и приложил палец к губам.

Марфа Петровна Лев Степановичӑн вар-хырӑмӗ ыратнӑ вӑхӑтсенче ун патне нихҫан та пырса курман; вӑл ун патне ҫав шыва кам илсе кайса пани ҫинчен ыйтса пӗлнӗ кӑна; ку ӑна, май килсе тухсан, ҫав ырлӑхшӑн аса илтерме ҫеҫ кирлӗ пулнӑ.
Марфа Петровна никогда не навещала мужа во время его гастрических припадков; она ограничивала свое участие разведыванием, кто именно носила ромашку, для того чтобы при случае припомнить такую услугу и такое предпочтение.

— «Лев Степанович, — хӑюсӑррӑн хушса хунӑ Марфа Петровна, — епле пулсан та, вӑл манӑн тете тата сирӗншӗн хурӑнташ пулать».
— «Лев Степанович, — робко прибавляла Марфа Петровна, — ведь как бы то ни было, он мне дядя и вам сродственник».

Марфа Петровна куҫӗ куракан молдаванкӑна та ҫавӑн пекех ҫитернӗ, турӑ дыня ӑшӗнчи ҫемҫе пайне ҫеҫ ҫимелле тунӑ тесе шухӑшлани — тӗрӗс мар, ун пек шухӑшлани ҫылӑха кӗнӗпе пӗрех вӑл, тенӗ.
Марфа Петровна делала то же с зрячей молдаванкой, прибавляя, что это сущий вздор и почти грех думать, что бог так создал дыню, что одну закраинку можно употреблять в снедь.

Марфа Петровна старике тете тесе чӗннӗ, анчах унӑн арӑмне инке тесе чӗнмен ҫеҫ мар, ӑна вӑл «эсӗ» тенӗ те тепӗр чухне хӑйӗн аллине чуптума та ирӗк панӑ.
Марфа Петровна называла старика дядей, но жену его не только не называла теткой, но говорила ей «ты» и в иных случаях позволяла целовать у себя руку.

Столыгин ӑна хресченсенчен талька, пир-авӑр, мӑйӑр йышӑнтарнӑ, ҫырла тасаттарнӑ, курӑксем типӗттернӗ, кӑмпа пӗҫерттернӗ; Марфа Петровна, тӑванӗсене хӑйсем патӗнче усраса, ҫакӑнпа хӑйӗн ҫылӑхӗсене каҫарттарасса, тата хӑйне ачасем парасси ҫинчен кӗлтуни турӑ патне ҫитессе те шаннӑ.
Ее Столыгин употреблял на прием талек, холстины, орехов, на чищение ягод, сушение трав, варение грибов; Марфа Петровна, призревая родственников, была уверена, что этим загладит все свои грехи, а может, сделает доступною и свою молитву о даровании детей.

Хӑйсемсӗр, иккӗшӗнсӗр пуҫне, вӗсем патӗнче тата Марфа Петровнӑн тетӗшӗпе арӑмӗ пурӑннӑ.
Кроме их двоих, еще проживали у них дядя Марфы Петровны с своей женой.

Иноксем хӑш чухне турра хисеплекен помещикӗн чыслӑ ҫуртне пынӑ, унта вӗсене хӑйсене юратакан тата вӗсенчен темле хӑракан Марфа Петровна яланах ырӑ кӑмӑлпа йышӑннӑ.
Иноки иногда посещали благочестивый дом богоприбежного помещика и всегда находили радушный прием Марфы Петровны, которая любила их и как-то боялась.

Марфа Петровна, хӑй енчен, ҫавӑн пекех парнесем янӑ, анчах вӗсем пахалӑх енӗпе мар, вӗсене тӑрӑшса ярса панӑшӑн хаклӑ пулнӑ; монастыре вӑл кӗрен тата мятнӑй шыв, кӑткӑ спирчӗ, типӗтнӗ хӑмла ҫырли (иноксем, унпа мӗн тумаллине пӗлмесӗр, ӑна кӑпӑкланакан эрех ӑшне ярса шӳтернӗ), темиҫе банка уксуслӑ кӑмпа ярса панӑ (кӑмписене ҫав тери ӑста вырнаҫтарнӑ, хуть те хӑш енчен пӑхсан та шурӑ кӑмпасем курӑннӑ, анчах кашӑкпа темле ӑссан та е хурӑн кӑмпи е маҫлинкка лекнӗ).
Марфа Петровна с своей стороны делала приношения тоже более ценные по усердию, нежели по чему иному; она посылала в монастырь розовую и мятную воду, муравьиный спирт, сушеную малину (иноки, не зная, что с ней делать, настаивали ее пенным вином), несколько банок грибов в уксусе, искусно уложенных, так что с которой стороны ни посмотришь, все видно одни белые грибы, а как ложкой ни возьмешь, все вынешь или березовик или масленок.

Марфа Петровна вара кашни кӗлле кӗмессеренех, ҫын пытарнӑ чух та, ача ят хунӑ чух та, венчет тунӑ чух та пынӑ.
Марфа же Петровна являлась при всех богослужениях, на похоронах, крестинах, бракосочетаниях.

Ҫывӑрмалли пӳлӗм чӳречисем чиркӳ еннелле пулнӑ; пирвайхи хут чан ҫапса ярсанах Марфа Петровна васкаса тумланнӑ та турӑ ҫуртне никамран малтан пырса ҫитнӗ.
Спальня выходила окнами к колокольне; при первом благовесте Марфа Петровна поспешно одевалась и являлась ранее всех в храм божий.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics