Corpus of the Chuvash language

— Ну, шутла-ха, — ӳпкеленӗ пек каларӗ вӑл — пирӗнпе пурӑннӑ хыҫҫӑн эсӗ мужик таврашсемпе мӗнле пурӑнма пултарӑн-ши?

— Ну, подумай, — укоризненно говорил он, — как ты будешь жить с мужиками разными после нас?

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Маншӑн паллӑ: Парижре извозчиксем, рабочисем, салтаксем тата пӗтӗм «хура халӑх» та Чулхулари пек, Хусанти пек, Пермьри пек мар, вӑл улпут таврашсемпе хӑюллӑрах калаҫать, вӗсем умӗнче хӑйне простӑрах та парӑнмасӑртарах тытать.

Мне ясно, что в Париже извозчики, рабочие, солдаты и весь «чёрный народ» не таков, как в Нижнем, в Казани, в Перми, — он смелее говорит с господами, держится с ними более просто и независимо.

IX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Шухӑшлама чухлакан ӗретлӗ ҫынсем Щедрина та, Тургенева та, темӗн те пӗр Боклей таврашсемпе ытти-мӗнсене те вулаҫҫӗ, ҫавна вара парӑннӑ вот, тӳснӗ…

Мыслящие, порядочные, читают и Щедрина, и Тургенева, разных там Боклей и прочее, а вот подчинились же, терпели…

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.