Corpus of the Chuvash language

Ун вырӑнне хӑна пӳлӗмӗнче, ҫӳллӗ вырӑнта, тем чухлӗ шурӑ пир-авӑр ӑшӗнче, ҫурта ҫуттинче, темскер ҫӗкленсе тӑрать, ун умӗнче чӗррисем, чӗррисем пурте ним тума пӗлмесӗр шӑпах тӑраҫҫӗ, ҫав темскер, ӗмӗрлӗхе юласскер те ҫӗрсе пӗтекенскер, ҫывӑх та ютскер, хаклӑ та хӑрушӑскер, пӗр паллӑ туйӑма ҫеҫ вӑратать: ҫак куҫ умӗнче выртаканнипе лешӗн хушшинче, ҫак ӳт-тир ӑшӗнче пурӑннӑ ҫын хушшинче, халь нимле пӗрлӗх те ҫук.

Вместо него на возвышении в гостиной, в массе белого, в блеске свечей, утопало что-то, перед чем, недоумевая, замирало все живое, что-то и вечное, и тленное, и близкое, и чужое, и дорогое, и страшное, вызывая одно только определенное ощущение, что общего между этим чем-то и тем, кто жил в этой оболочке, — ничего нет.

Ашшӗ // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.