Corpus of the Chuvash language

Хамӑр революцисем пирки сӑмах хускалсан, эпир яланах маньчжурсем Янчжоу хулинче ҫынсене вунӑ кун хушши асаплантарни е Цзядинра асап кӳни ҫинчен сӳпӗлтетсе каятпӑр, чӑннипе, ку хӑйне евӗр мел кӑна, тӗрӗссипе каласан, вӑл вӑхӑтра китаецсем хӑйсен ҫӗршывне пӑхӑнтарнӑшӑн мар, хӑйсене хистесех ҫивӗт ӳстерсе ҫӳретнӗшӗн кӑна хирӗҫ тӑнӑ вӗт.

— Как только речь заходит о революции, мы по привычке вспоминаем резню в Цзядине и десять дней в Янчжоу, хотя даже завоевание страны в то время не вызвало в китайцах протеста столь сильного, как указ носить косу.

Ҫӳҫ ҫинчен // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 46–53 стр.

Тӳсме ҫук йывӑр, хускалма та памаҫҫӗ: вӗсем мана вӗлересшӗн, кӗҫех ку асап чӑн маррине туйса илтӗм те, йӗп-йӗпе тара ӳксе, тапаланса тухрӑм.

Невыносимая тяжесть, не могу шевельнуться: они хотят моей смерти. Я понял, что эта тяжесть не настоящая, и, обливаясь потом, выкарабкался.

X // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 8–23 стр.