Шырав

Шырав ĕçĕ:

Пшеницына (тĕпĕ: ) more information about the word form can be found here.

Выборг Енче те нумай улшӑнусем пулчӗҫ: Пшеницына ҫурчӗ ларакан урамра дачӑсем туса лартрӗҫ, вӗсем хушшинче вӑрӑм чул ҫурт, хысна ҫурчӗ йӑтӑнса ларать, ун урлӑ Пшеницына ҫурчӗн чӳречисем ҫине хаваслӑ хӗвел ҫути ӳкеймест.
Многое переменилось и на Выборгской стороне: пустая улица, ведущая к дому Пшеницыной, обстроилась дачами, между которыми возвышалось длинное, каменное, казенное здание, мешавшее солнечным лучам весело бить в стекла мирного приюта лени и спокойствия.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пшеницына ҫуртӗнче ытлӑ-ҫитлӗ пурнӑҫпа пурӑнни сисӗнет; Агафья Матвеевна пиччӗшӗпе пӗрле пурӑннӑ чух та кунта кун пек пулман.
Все в доме Пшеницыной дышало таким обилием и полнотой хозяйства, какой не бывало и прежде, когда Агафья Матвеевна жила одним домом с братцем.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пшеницына килӗнче йӑлтах шӑп.
Все тихо в доме Пшеницыной.

— Алӑ пусатех, кум, алӑ пусать, хӑйне вӗлермелли приговор айне те алӑ пусать, мӗнне ыйтса та тӑмасть, кулса илет те «Агафья Пшеницына» тесе кукӑрткаласа та хурать, мӗншӗн алӑ пуснине нихҫан та пӗлеймест.
— Подпишет, кум, подпишет, свой смертный приговор подпишет и не спросит что, только усмехнется, «Агафья Пшеницына» подмахнет в сторону, криво и не узнает никогда, что подписала.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пшеницына, унӑн пуҫ вӗҫӗнче ҫӗрӗ-ҫӗрӗпе ларса, ирхи шуҫӑмпа ҫеҫ каятчӗ, ҫапах кайран кун пирки асӑнса калаҫмарӗ.
Сидела она у изголовья его ночью и уходила с зарей, и потом не было разговора о том.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫак туйӑм, чӑнах та, таса: мӗншӗн тесен Пшеницына чиркӳре ҫурта лартрӗ, Обломов сывалтӑрччӗ кӑна тесе, кӗлӗ тутарчӗ; Обломов кун ҫинчен нихҫан та пӗлмерӗ.
Оно было в самом деле бескорыстно, потому что она ставила свечку в церкви, поминала Обломова за здравие затем только, чтоб он выздоровел, и он никогда не узнал об этом.

Кил хуҫи арӑмӗ пиччӗшӗпе калаҫса пӑхрӗ, тепӗр кунне вара Обломов кухнинчен япаласене йӑлтах Пшеницына кухнине куҫарчӗҫ; кӗмӗл кашӑк таврашне, чашӑк-тирӗке те унти буфета хучӗҫ, Акулинӑна кухньӑран чӑх-чӗп пӑхакан, пахчара ӗҫлекен туса хучӗҫ.
Хозяйка поговорила с братцем, и на другой день из кухни Обломова все было перетаскано на кухню Пшеницыной; серебро его и посуда поступили в ее буфет, а Акулина была разжалована из кухарок в птичницы и в огородницы.

Пшеницына килӗнче хуҫалӑх Агафья Матвеевна питӗ ӑста та ҫивчӗ пулнӑран кӑна мар, Иван Матвеевич Мухояров апат-ҫимӗҫ тӗлӗшпе питӗ пултаруллӑ эпикуреец пулнӑран та лайӑхланса пырать.
Хозяйственная часть в доме Пшеницыной процветала, не потому только, что Агафья Матвеевна была образцовая хозяйка, что это было ее призванием, но и потому еще, что Иван Матвеевич Мухояров был, в гастрономическом отношении, великий эпикуреец.

Кунсемпе ҫӗрсем пӗр евӗрлӗ пурнӑҫа чӑрсӑр та сасартӑк улӑштармасӑр, лӑпкӑн иртеҫҫӗ пулин те, хӗлпе ҫу та, кӗрпе ҫур та пӗлтӗрхи пекех иртрӗҫ пулин те, Выборг Енче те, Пшеницына ҫуртӗнче, пурнӑҫ пурпӗрех чарӑнса лармарӗ, йӑлтах хӑй майӗпе улшӑнса пычӗ, анчах ҫав тери вӑраххӑн улшӑнса пычӗ, пирӗн планета ҫинче геологилле улшӑнусем ҫавнашкал вӑраххӑн пулса иртеҫҫӗ: пӗр ҫӗрте ӗмӗрсен тӑршшӗнче тинӗс юшкӑнпа тулса ларать, е тинӗс ҫырантан чакса, ҫӗнӗ тӑпра купаласа хӑварать.
И на Выборгской стороне, в доме вдовы Пшеницыной, хотя дни и ночи текут мирно, не внося буйных и внезапных перемен в однообразную жизнь, хотя четыре времени года повторили свои отправления, как в прошедшем году, но жизнь все-таки не останавливалась, все менялась в своих явлениях, но менялась с такою медленною постепенностью, с какою происходят геологические видоизменения нашей планеты: там потихоньку осыпается гора, здесь целые века море наносит ил или отступает от берега и образует приращение почвы.

Обломов ун хыҫҫӑн ҫаврӑнса пӑхрӗ те вӑл Пшеницына хапхи еннелле пӑрӑннине асӑрхарӗ.
Обломов оглянулся ему вслед и видел, что он завернул в ворота к Пшеницыной.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пшеницына госпожана курма тивӗҫ пултӑм-и? — ыйтрӗ вӑл.
— Я имею удовольствие видеть госпожу Пшеницыну? — спросил он.

— Мана кил хуҫи Пшеницына кирлӗ, — терӗ Обломов.
— Мне нужно хозяйку, — сказал Обломов.

— Кил хуҫи, Пшеницына госпожа кирлӗччӗ.
— Хозяйку дома, госпожу Пшеницыну.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics