Corpus of the Chuvash language

Кострома, Людмила тата эпӗ пӗрле хапха патӗнче, тенкел ҫинче ларатпӑр; Чурка Людмилӑн шӑлнӗне хӑйпе кӗрешме чӗнсе илчӗ, — вӗсем ыталашса тытса, хӑйӑр ҫинче тӑпӑртатса тусан кӑларса тӑраҫҫӗ.

Кострома, Людмила и я сидим у ворот на лавке; Чурка вызвал брата Людмилы бороться, — обнявшись, они топчутся на песке и пылят.

II. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Людмилӑн ашшӗ, пӗр хӗрӗх ҫул ҫитнӗ хитре арҫын, кӑтраскер те уссилӗскер, хӑйӗн ҫӑра куҫхаршийӗсене темле ӑраснах ҫӗнтерӳллӗн вылятса ҫӳрет.

Отец Людмилы, красивый мужчина лет сорока, был кудряв, усат и как-то особенно победно шевелил густыми бровями.

II. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

— Укҫа пур чухне эпӗ тутлӑ япаласем илеттӗм, эпир чей ӗҫеттӗмӗр, сӑмавара ӑшӑтни ҫинчен Людмилӑн вӑрҫма юратакан амӑшӗ ан пӗлтӗр тесе, эпир ӑна сивӗ шыв ярса сивӗтеттӗмӗр.

Если у меня были деньги, я покупал сластей, мы пили чай, потом охлаждали самовар холодной водой, чтобы крикливая мать Людмилы не догадалась, что его грели.

II. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Часах пире мунча умӗ кирлӗ те пулмарӗ: Людмилӑн амӑшӗ тир ӑсти патӗнче ӗҫ тупрӗ те, ирех вара килтен туха-туха каятчӗ, йӑмӑкӗ шкулта вӗренетчӗ, пиччӗшӗ изразец заводӗнче ӗҫлетчӗ.

Скоро мы перестали нуждаться в предбаннике: мать Людмилы нашла работу у скорняка и с утра уходила из дому, сестрёнка училась в школе, брат работал на заводе изразцов.

II. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Амӑшӗ Людмила хӑйне ҫакӑн пек хытӑраххӑн тыткаланипе савӑнӑҫа сивӗтнине туйрӗ те, унӑн сасартӑках Людмилӑн хавассӑр чунне хӑйӗн вутне хурас, ӑна чӗртсе хӗрӳлентерсе ярас ҫирӗп кӑмӑл ҫуралчӗ, — ан тив, вӑл та савӑнӑҫпа тулнӑ чӗрепе килӗшӳллӗн янӑратӑр.

Мать чувствовала, что Людмила охлаждает ее радость своей сдержанностью, и у нее вдруг возникло упрямое желание перелить в эту суровую душу огонь свой, зажечь ее, — пусть она тоже звучит согласно строю сердца, полного радостью.

XXVIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Пӳлӗмри шӑплӑх амӑшне часах лӑплантарчӗ; Людмилӑн кӑмӑлӗ улшӑннине асӑрхаса, вӑл айӑпа кӗнӗ пек, хуллентереххӗн: — Эпӗ, тен, мӗн те пулин кирлӗ пек мар каларӑм пулӗ? — тесе ыйтрӗ.

Тишина в комнате быстро успокоила мать; заметив настроение Людмилы, она спросила виновато и негромко: — Я, может, что-нибудь не так сказала?..

XXVIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Тепӗр темиҫе минутран амӑшӗ Людмилӑн пӗчӗк пӳлӗмӗнче кӑмака умӗнче ӑшӑнса ларчӗ.

Через несколько минут мать сидела, греясь у печки, в маленькой комнатке Людмилы.

XXVIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.