Шырав

Шырав ĕçĕ:

арӑмӗ (тĕпĕ: арӑм) more information about the word form can be found here.

Староста канава кӗрсе выртнӑ, тет, арӑмӗ хапха айне хӗсӗнсе ларнӑ, тет те, вӑл хаяррӑн кӑшкӑрнӑран, хӑйсен картишӗнчи йытти сехри хӑпнипе сӑнчӑрне татса, ҫатан урлӑ килтен вӑрмана тухса тарчӗ, тет.
Староста наш в канаву залез; старостиха в подворотне застряла, благим матом кричит, свою же дверную собаку так запужала, что та с цепи долой, да через плетень, да в лес.

Бежин ҫаранӗ // Ярукка Сантри. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 71–91 с.

А мӗн-ха, — терӗ Овсяников, арӑмӗ еннелле ҫавӑрӑнса, — ӑна ярса патӑр-и… ну, эсӗ ӑна хӑвах пӗлетӗн…
— А что, — продолжал Овсяников, обращаясь к жене, — послали ему… ну, там, ты знаешь…

Пӗр киллӗ Овсяников // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 39–58 с.

Ара, сӑмах майӗн, вӑл сан патӑнта пӳлӗмре лармасть-и-ха? — тесе хушса хучӗ вӑл, арӑмӗ еннелле ҫавӑрӑнса.
Да полно, не сидит ли он у тебя в каморке? — прибавил он, обращаясь к жене.

Митрофанпа унӑн ҫемьисӗр тата хӑй мӗскӗннине кура чалӑш куҫлӑ салтак арӑмӗ патӗнче пӗр кӗтесре пурӑнакан хӑлхасӑр ватӑ чиркӳ старости Герасимсӑр пуҫне Шумихинӑра пӗр дворовӑй ҫын та юлман, мӗншӗн тесен эпӗ халь вулакана паллаштарма хатӗрленекен Стёпушкӑна, пӗтӗмӗшпе илсен, ҫын вырӑнне те, уйрӑмӑн илсен, дворовӑй ҫын вырӑнне те шутлама май килмест.
Кроме Митрофана с его семьей да старого глухого ктитора Герасима, проживавшего Христа ради в каморочке у кривой солдатки, ни одного дворового человека не осталось в Шумихине, потому что Степушку, с которым я намерен познакомить читателя, нельзя было считать ни за человека вообще, ни за дворового в особенности.

Кӗрен шыв // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 29–38 с.

Унӑн арӑмӗ вара ҫемҫешке, нӑйкама та ачаш, часах макӑракан та хаяр хӗрарӑмччӗ, — чӑннипех ӗнтӗ йывӑр та усал ҫынччӗ; унӑн тата пуҫтах та ухмахрах ывӑл пурччӗ.
У него была жена, пухлая, чувствительная, слезливая и злая — дюжинное и тяжелое созданье; был и сынок, настоящий барчонок, избалованный и глупый.

Ермолайпа арман хуҫи арӑмӗ // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 17–28 с.

— Эсӗ унӑн арӑмӗ патӗнче горничнӑйра пулман-и?
— Не была ли ты у его жены горничной?

Эпӗ лупасайӗнчен тухрӑм; арман хуҫи арӑмӗ катка ҫинчен тӑчӗ те кайма хатӗрленчӗ.
Я вышел из-под навеса; мельничиха поднялась с кадки и хотела уйти.

Арман хуҫи арӑмӗ татах катка ҫине ларчӗ.
Мельничиха опять присела на кадку.

Арман хуҫи арӑмӗ тӑчӗ те тӗттӗмлӗхре ҫухалчӗ.
Мельничиха встала и исчезла во мраке.

Арман хуҫи арӑмӗ нимӗн те чӗнмерӗ, унтан ассӑн сывласа илчӗ.
Мельничиха помолчала, потом вздохнула.

— Желтухинӑра татах выльӑхсем вилеҫҫӗ, — терӗ арман хуҫи арӑмӗ:
— В Желтухиной опять падеж, — говорила мельничиха:

Эпӗ пуҫа ҫӗклесе пӑхрӑм: кӑвайт патӗнче, ӳпӗнтерсе лартнӑ катка ҫинче, арман хуҫи арӑмӗ манӑн сунарҫӑпа калаҫса ларать.
Я поднял голову: перед огнем, на опрокинутой кадке, сидела мельничиха и разговаривала с моим охотником.

Арман хуҫи арӑмӗ пире сӗт, ҫӑмарта, ҫӗрулми, ҫӑкӑр пырса пачӗ.
Мельничиха принесла нам молока, яиц, картофелю, хлеба.

Ермолай, ҫак шухӑшсӑр та кӑмӑллӑ ҫын ӑна хытӑ тыткалать, киле пырсан вара ҫилӗллӗ те салхуллӑ пулса каять, — мӗскӗн арӑмӗ ӑна мӗнле юрамаллине те пӗлмест, вӑл пӗрре пӑхса илсенех чӗтреме пуҫлать, юлашки укҫипе ӑна валли эрех илет, вӑл кӑмака ҫине хӑпарса выртса вилнӗ пек ҫывӑрса кайсан, хӑйӗн тӑлӑпӗпе типтерлесе витет.
Ермолай, этот беззаботный и добродушный человек, обходился с ней жестко и грубо, принимал у себя дома грозный и суровый вид, — и бедная его жена не знала, чем угодить ему, трепетала от его взгляда, на последнюю копейку покупала ему вина и подобострастно покрывала его своим тулупом, когда он, величественно развалясь на печи, засыпал богатырским сном.

Арӑмӗ вара питӗ япӑх, ҫурри ишӗлсе пӗтнӗ пӳртре аран-аран йӳнеҫтеркелесе пурӑнать, ыран тутӑ пулассине нихӑҫан та паянах каласа пама пултараймасть, кӗскенрех каласан, питӗ начар пурӑнать.
Жила она в дрянной, полуразвалившейся избенке, перебивалась кое-как и кое-чем, никогда не знала накануне, будет ли сыта завтра, и вообще терпела участь горькую.

Унӑн арӑмӗ те пур.
Была у него и жена.

Унӑн арӑмӗ, ватӑ та мӑкӑртатаканскер, кунӗ-кунӗпех кӑмака ҫинчен анмасть, чарӑна пӗлмесӗр мӑкӑртатса вӑрҫать; ывӑлӗсем унӑн сӑмахне пӑхмаҫҫӗ те, анчах кинӗсене вӑл турӑ пек хӑратса пурӑнать.
Жена его, старая и сварливая, целый день не сходила с печи и беспрестанно ворчала и бранилась; сыновья не обращали на нее внимания, но невесток она содержала в страхе Божием.

Хорьпе Калиныч // Николай Степанов. Тургенев И. С. Сунарҫӑ ҫрса пынисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 172 с. — 3–16 с.

Хорь хӑйне пӑхӑнакан, пӗр шутлӑ ҫемье туса ҫитӗнтернӗ; Калинычӑн тахҫан арӑмӗ пулнӑ, вӑл унран хӑранӑ, ачасем унӑн вуҫех те пулман.
Хорь расплодил большое семейство, покорное и единодушное; у Калиныча была когда-то жена, которой он боялся, а детей и не бывало вовсе.

Арӑмне чӗнме кӳршӗсем патне каясшӑнччӗ, анчах каймарӗ, хӑех килӗ-ха, улпут арӑмӗ мар, терӗ.
Хотел сходить за женой к соседям, да раздумал: придет сама, не барыня!

IX сыпӑк // Михаил Юрьев. Корольков Ю.М. Леня Голиков партизан: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 340 с.

Арӑмӗ вара председатель ачине: хуҫа килте ҫук, тесе суйса ячӗ.
Жена ответила, что хозяина нет дома.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics