Шырав

Шырав ĕçĕ:

чуна (тĕпĕ: чун) more information about the word form can be found here.

Хуласенчи тӗттӗм кӗтессем вӗсенчен лайӑхрах, унта пӗтӗмпех вараланчӑк пулин те, тӳрӗлӗх пур, хӑвна ху ирӗккӗн тытатӑн е тӑван ҫӗршывӑн хирӗсемпе ҫулӗсем тӑрӑх ҫӳре, ку питӗ интереслӗ, чуна уҫӑлтарса ярать, ҫапла ҫӳреме сана, чӑтӑмлӑ, лайӑх урусемсӗр пуҫне, ытла нимех те кирлӗ мар.
Всего лучше отправиться в трущобы городов, где хотя всё и грязно, но всё так просто и искренно, или идти гулять по полям и дорогам родины, что весьма любопытно, очень освежает и не требует никаких средств, кроме хороших, выносливых ног.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ялта та, интеллигенци хушшинчи евӗрлех, чуна тӳсме ҫук тӑвӑр та салхуллӑ.
В деревне почти так же невыносимо тошно и грустно, как и среди интеллигенции.

Наркӑмӑшлӑ вак-тӗвек суялӑх йӑлана кӗрсе закон пулса тӑнӑ йывӑр тавралӑхран, хӑйсене хӑйсем ҫеҫ юратакан ҫынсенчен, идейӑллӑ сектанствӑран, тӗрлӗрен ултавсенчен, — пӗр сӑмахпа каласан, чуна пӑрлантарса яракан, ӑс-тӑна пӑсакан ниме тӑман ӑпӑр-тапӑртан ӑҫта та пулин тарса хӑтӑлас килмесӗр, пӗтӗм пурнӑҫ тӑршшӗпе ҫав йывӑрлӑха чӑтса пурӑнас тесен, культурлӑ обществӑра ҫуралмалла.
Нужно родиться в культурном обществе для того, чтобы найти в себе терпение всю жизнь жить среди него и не пожелать уйти куда-нибудь из сферы всех этих тяжелых условностей, узаконенных обычаем маленьких ядовитых лжей, из сферы болезненных самолюбий, идейного сектантства, всяческой неискренности, — одним словом, из всей этой охлаждающей чувство, развращающей ум суеты сует.

Лӑплантар чуна — янклаттар!
Отводи душу — дуй вовсю!

Тӑвӑр ман чуна, тӑвӑр… тӑ-ӑвӑ-ӑр!..
Ах и тошно мне, тошно мне… то-ошно-о!..

Йывӑр шӑршӑ, ӳсӗрпе хӗрелнӗ, тарланӑ пит-куҫсем, мӑкӑрланакан икӗ лампа, хупахӑн пылчӑкпа та тӗтӗмпе хуралса пӗтнӗ стена хӑмисем, унӑн ҫӗр урайӗ, ҫак тӗксӗм шӑтӑк, — ҫаксем пурте чуна тӑвӑрлантарса яраҫҫӗ.
Тяжелый запах, потные, пьяные рожи, две коптящие керосиновые лампы, черные от грязи и копоти доски стен кабака, его земляной пол и сумрак, наполнявший эту яму, — всё было мрачно и болезненно.

Ан сӗтӗр мана, ан чӑрмантар чуна лӑплантарма.
Не тяни меня, дай отвести душу.

Ҫапла темиҫе сехет хушши выртаттӑмӑр эпир, вара чуна уҫӑлтарса, кантарса, киле, ӗҫ патне таврӑнаттӑмӑр.
Так лежали мы по нескольку часов кряду и возвращались домой к работе духовно и телесно обновленные и освеженные.

Ун вырӑнне вӗсем пире, чуна ҫӳҫентерекен хӑрушӑ тӗрӗслӗхе айванла суялӑхпа ӗненмелле мар хутӑштарса ярса, тем ҫинчен те каласа паратчӗҫ, Кашни калавех чӗнтӗр пек туйӑнатчӗ, ҫав чӗнтӗрӗн хура ҫипписем ытларах, вӗсем — тӗрӗслӗх, йӑлтӑр ҫутӑ ҫипсем те тӗл пулатчӗҫ, вӗсем — суялӑх.
Они платили нам за эти угощения рассказами, в которых ужасная, душу потрясающая правда фантастически перепутывалась с самой наивной ложью, Каждый рассказ являлся пред нами кружевом, в котором преобладали черные нити — это была правда, и встречались нити ярких цветов — ложь.

Анчах тӗп сӑлтавӗ — эсӗ чуна хӗрхентерсе ямалла каласа панинче…
Но главная причина — очень ты жалостливо говоришь…

Калать-калать те, хӑй те ӗненет ҫавна, ҫаплах пулнӑ пек туйӑнать — ӗненет те, чуна ырӑ пулса каять.
Рассказывает и сам себе верит, будто так и было, — верит, ну, ему и приятно.

Пӑхатчӗ те, чуна витӗр курса, ача пӑхакан пек, анне пек, каласа паратчӗ.
Смотрит, бывало, прямо в душу и рассказывает, как нянька или мать.

Чуна хӗрхентерекен истори…
Очень это жалостная история…

Чуна пырса тивмелле ҫыру тепӗр ҫур сехетрен хатӗр те пулчӗ.
Через полчаса готово было трогательное послание к ней.

Мӗскер тума-ши вӑл Сокол майлӑ пур чӗрчунсем, хӑйсем вилсен те, пӗлӗте вӗҫме юратнипех пирӗн чуна иментереҫҫӗ?
Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полетам в небо?

Сокол ҫинчен хывнӑ юрӑ // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–74 стр.

Чуна шӑтарас пек тӳррӗн пӑхаҫҫӗ.
Смотрят прямо в душу.

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Ҫаксем ӗнтӗ пурте — сасӑсем те, шӑршӑ та, пӗлӗтсемпе ҫынсем те — тӗлӗнмелле хурланчӑклӑ та илемлӗ, чуна хумхантараҫҫӗ, ытарайми юмах пуҫламӑшӗ пек туйӑнаҫҫӗ.
Все это — звуки и запахи, тучи и люди — было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки.

I сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Ӗмӗрлӗхех чуна пӗтерме те пултарнӑ-ҫке эпӗ вӑл ӗҫре!
Ведь можно было душу загубить на всю жизнь!

III сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Чуна пӗтеретӗн-ҫке!..
Душу ведь губишь!..

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Ҫак чунсӑр пӗлӗтсем хуллен шунинче темскер чуна шиклентерекен вӑй пулнӑ.
Что-то роковое было в этом медленном движении бездушных масс.

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics