Шырав

Василий

Василий

— Эпир пӗр-пӗрне кансӗрлеместпӗр, — ҫавӑн пекех пӑшӑлтатса ответлерӗ Василий.
— Мы друг другу не помеха, — также шепотом ответил Василий.

Пулас ӗҫӗн пӗтӗм йывӑрлӑхӗсене курчӗ вӑл, анчах ӑна иккӗленсе тӑни мар, ҫак йывӑрлӑхсене хирӗҫ каясшӑн пулнипе тӳссе тӑрайманни, вӗсене, мӗнле пулсан та, тӳссе ирттерсе, Василий Бортников мӗн тума пултарассине тепӗр хут кӑтартса парас килни унӑн чун-чӗрине ыраттарчӗ.
Он видел все трудности предстоящего, но не сомнения терзали его, а нетерпеливое желание пойти навстречу этим трудностям, во что бы то ни стало одолеть их и еще раз доказать и себе и другим, на что способен Василий Бортников.

— Эпӗ хам та сан трактору ҫинче кашни гайкӑна тӗрӗслӗп, — савӑнӑҫлӑн каларӗ Василий.
— А я и сам на твоих тракторах проверю каждую гайку, — весело отозвался Василий.

— Тӗрӗс! — ответлерӗ темиҫе сасӑ, Василий шарламарӗ те, сиккелемерӗ те.
— Правильно! — ответило несколько голосов, Василий промолчал и не шевельнулся.

Василий, агронома итлесе, пуҫне кӑмӑллӑн сулнине, нумайӑшӗсем кӑмӑлласа пӑхнине курчӗ Валентина.
Валентина видела, как, слушая агронома, одобрительно кивает головой Василий, как сочувственно смотрят многие.

Высоцкие Василий лайӑх ӗҫленӗшӗн тата сыхлануллӑ пулнӑшӑн яланах хисепленӗ, халӗ агроном хӑйӗн шухӑшне ҫине тӑрса, ҫирӗппӗн, района ертсе пыракансем пурте хирӗҫ пулнине пӑхмасӑр хӳтӗленӗшӗн ӑна тата ытларах хисепленӗ.
Василий всегда уважал Высоцкого за положительность и осторожность, а теперь уважал еще больше за ту настойчивость, с какой агроном отстаивал свою точку зрения.

Василий Степана шӑнӑр туртса, унӑн сӑн-питне пӗр самантлӑха пӑсса илемсӗрлетнине те, вӑл сасартӑк, тарнӑ пек пӑрӑнса кайнине те асӑрхарӗ, анчах ун ҫинчен мар, хӑйне мӗн интереслентерни ҫинчен шухӑшларӗ.
Василий заметил и болезненную судорогу, на миг исказившую лицо Степана, и его внезапный, похожий на бегство уход, но не стал думать об этом, ни на миг не отвлекся от занимавшей его темы.

— Белавина Огородниковӑпа нимӗн те танлаштараймасть, — шухӑшласа васкамасӑр каларӗ Василий.
— Белавина с Огородниковой ничто не сравняет, — продолжал неторопливо размышлять вслух Василий.

Василий ҫакӑн пек ушкӑнсенчен пӗрин варринче пулнӑ.
Центром одного из таких круговоротов был Василий.

Василий унӑн ӑшӑ сӑмахӗсене итлерӗ, таса та ҫивӗч куҫӗсенчен пӑхрӗ, вара майӗпенех лӑпланса пычӗ.
Василий слушал ее добрые слова, смотрел в ясные, правдивые глаза и постепенно успокаивался.

Унӑн ачашлӑхӗпе хавхаланнӑ Василий тӳссе тӑранмарӗ:
Ободренный ее ласковостью, Василий не удержался: