Шырав

Шырав ĕçĕ:

япалана (тĕпĕ: япала) more information about the word form can be found here.

Акӑ вӑл ҫирӗп те ҫаврака япалана хыпашласа тупрӗ, ҫӑмӑллӑн сывласа илчӗ, пӳскине кӗсйи тӗпнех майлаштарса чикрӗ те, Петька ҫулӗпех, карта витӗр тухса кайрӗ.
Наконец он нащупал упругий резиновый шарик, облегченно вздохнув, быстро засунул мячик поглубже в карман и тем же путем, что и Петька, юркнул за изгородь.

25-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Пӗр йӑлана кӗртнӗ япалана Катерина пӑсма шутламарӗ.
Катерина не нарушала заведенного порядка.

16-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Кун пек япалана пытараймӑн…
— Дело такое, не утаишь…

10-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Тӗрӗссипе каласан, каҫсенче вӑл хӑйӗн паттӑр салтакӗ Егорӗ вӑрҫӑ вӑрҫни ҫинчен ачасене кала-кала пачӗ, анчах унӑн сӑмахӗсем ӗлӗкхи пекех хӗрӳллӗн тухмарӗҫ, хӑшпӗр чух пӗр япалана та темиҫе хутчен каларӗ, хӑйне хӑй хирӗҫлерӗ, кӑна вара Никита та сисе пуҫларӗ.
Правда, по вечерам она продолжала по-прежнему рассказывать детям о похождениях бравого солдата Егора, но делала это уже без прежнего увлечения, часто противоречила сама себе, что заметил даже Никитка.

Эсӗ мана илӗртен тӗнчерен эпӗ тахҫанах ӗмӗрлӗхе уйрӑлнӑ; икӗ пая уйрӑлнӑ япалана эсӗ пӗрле ҫыпӑҫтараймастӑн.
С тем миром, куда ты влечешь меня, я распался навсегда; ты не спаяешь, не составишь две разорванные половины.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга пӗр-пер япалана пӗлменнине палӑртсан, Штольц сахалрах именнӗ пулӗччӗ, анчах Ольга «ӑслӑ арӑм» пулма тӑрӑшнине кӑшт палӑртсанах, Штольц хытӑ хӗрелнӗ пулӗччӗ.
Если б у ней вырвалось в речи одно слово, даже намек на эту претензию, он покраснел бы пуще, чем когда бы она ответила тупым взглядом неведения на обыкновенный, в области знания, но еще недоступный для женского современного воспитания вопрос.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга хӑйне кӑтартман кашни кӗнекешӗн, журналти статьяшӑн кӳлешет; Штольц, хӑй шучӗпе, пӗр-пӗр япалана Ольгӑшӑн ӑнланма йывӑр, кичем, ытла ӑслӑ тесе, ӑна кӑтартмасан, Ольга чӑнласах ҫиленет; кӑна вӑл педантизм, ирсӗрлӗх, тӗттӗмлӗх, тет, Штольца вара «кивӗ нимӗҫ парикӗ» тесе вӑрҫать.
Ольга ревновала к каждой не показанной ей книге, журнальной статье, не шутя сердилась или оскорблялась, когда он не заблагорассудит показать ей что-нибудь, по его мнению, слишком серьезное, скучное, непонятное ей, называла это педантизмом, пошлостью, отсталостью, бранила его «старым немецким париком».

Ольгӑна ирӗклӗ те ҫутӑ малашлӑх курӑннӑ, вӑл вара, тӑрӑ шыври кашни чула, лакӑма, таса шыв тӗпне курнӑ пек, ҫав малашлӑхри пур япалана та курнӑ.
Светла и свободна, открывалась перед ней даль, и она, как в прозрачной воде, видела в ней каждый камешек, рытвину и потом чистое дно.

Ҫутҫанталӑк ӑна ку енӗпе кӳрентермен; инкӗшӗ унӑн ӑсӗпе ирӗклӗхне хӗсӗрлемест, ҫавӑнпа Ольга нумай япалана хӑех тавҫӑрса илет, ӑнланать, пурнӑҫа асӑрхануллӑн сӑнать, итлет… сӑмах майӗн тусӗ каланисене, канашӗсене те итлет…
А природа ее ничем этим не обидела; тетка не управляет деспотически ее волей и умом, и Ольга многое угадывает, понимает сама, осторожно вглядывается в жизнь, вслушивается… между прочим, и в речи, советы своего друга…

Халӗ Ольга нумай япалана тӗрӗс курчӗ, тӗттӗм мар пулсан, вӑл Штольц ҫине хӑюллӑнах пӑхнӑ пулӗччӗ.
На многое у ней открывались глаза, и она смело бы взглянула на своего собеседника, если б не было темно.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов ун ҫине чылаях ҫӑмӑллӑн пӑхать: Агафья Матвеевнӑн чавсисем пӗрмай хускални, куҫӗсем пур япалана та тинкерсе сӑнани, вӑл пӗрмай кухньӑран кладовӑйне, унтан нӳхрепе ҫӳрени, вӑл килтипе хуҫалӑхри мӗнпур ӗҫӗн майӗсене те пӗлсе тӑни — Обломовшӑн пулсан, океан пек вӗҫӗ-хӗррисӗр те лӑпкӑ пурнӑҫӑн идеалӗ кӑна; ҫакӑн пек пурнӑҫа вӑл ача чухнех, ашшӗ килӗнче чух, нихҫан та манми астуса юлнӑ.
Его отношения к ней были гораздо проще: для него в Агафье Матвеевне, в ее вечно движущихся локтях, в заботливо останавливающихся на всем глазах, в вечном хождении из шкафа в кухню, из кухни в кладовую, оттуда в погреб, во всезнании всех домашних и хозяйственных удобств воплощался идеал того необозримого, как океан, и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на его душу в детстве, под отеческой кровлей.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольгӑн ҫак вӑй-халӗ, ҫак виҫи — пӗлесси, пултарасси, кирек мӗнле тӗл килсе тухсан та, хӑш япалана мӗнле тӑвасси ӑҫтан тупӑннине Обломов пӗлмерӗ.
Он не мог понять, откуда у ней является эта сила, этот такт — знать и уметь, как и что делать, какое бы событие ни явилось.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл хутсене, кӑранташсене — пур вак-тӗвек япалана та мӗнле хурать, ҫаплипех тӑччӑр.
Бумаги, карандаши, все мелочи — как положит, так чтоб и лежали.

— Эпӗ хам пӗлмен япалана итлеме килӗшейместӗп.
— Я не могу хотеть, чего не знаю.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫак пурне те хупӑрласа тӑраканни айӗнче пуш-пушӑ вырӑн, пӗр япалана та кӑмӑлламанни пытаннӑ!
Под этой всеобъемлемостью кроется пустота, отсутствие симпатии ко всему!

Килте туса хатӗрлемен, аякран туянакан кирек мӗнле япалана та Обломовка ҫыннисем ҫав тери хыткукарла тыткалаҫҫӗ.
На всякий предмет, который производился не дома, а приобретался покупкою, обломовцы были до крайности скупы.

Тем пысӑкӑш кукӑль пӗҫереҫҫӗ, ӑна господасем хӑйсем тепӗр кунне те ҫиеҫҫӗ; виҫҫӗмӗш кунне кукӑле хӗрсен пӳлӗмне леҫеҫҫӗ; кукӑль эрнекунччен пырать, вара хытса кайнӑскер, типӗ, ӑшӗсӗр-мӗнсӗр юлнӑскер, уйрӑммӑн кӑмалласа панӑ парне вырӑнне Антипа лекет; вӑл вара сӑх-сӑхса илсе, чулланса кайнӑ ҫак тутлӑ япалана ҫатӑртаттарса ҫисе ярать, археолог пин ҫул каяллахи мӗнле те пулин савӑт ванчӑкӗнчен япӑх эрехе киленсе ӗҫнӗ пек, вӑл та, кукӑльне ҫининчен ытларах, ку господасен кукӑлӗ пулнине пӗлсе тӑнипе киленет.
Пекли исполинский пирог, который сами господа ели еще на другой день; на третий и четвертый день остатки поступали в девичью; пирог доживал до пятницы, так что один совсем черствый конец, без всякой начинки, доставался, в виде особой милости, Антипу, который, перекрестясь, с треском неустрашимо разрушал эту любопытную окаменелость, наслаждаясь более сознанием, что это господский пирог, нежели самым пирогом, как археолог, с наслаждением пьющий дрянное вино из черепка какой-нибудь тысячелетней посуды.

Анчах мужиксем итлемен, вырӑна ҫитиччен аллӑ чалӑш юлсан хӑрушӑ япалана тӗрлӗ сасӑпа кӑшкӑрса чӗнме пуҫланӑ; вӗсене хирӗҫ чӗнекен пулман; вӗсем чарӑннӑ, унтан каллех малалла утма тытӑннӑ.
Но мужики пошли и сажен за пятьдесят до места стали окликать чудовище разными голосами: ответа не было; они остановились; потом опять двинулись.

Вӑл кӑмӑлсӑррӑн ҫак хуйхӑллӑ, хӑй ытлашшипех палланӑ япалана пӑхма чарӑнчӗ те минутлӑха Илья Ильич ҫинелле тинкерме шутларӗ.
Он с неудовольствием отвратил взгляд от этого грустного, слишком знакомого ему предмета и решился на минуту остановить его на Илье Ильиче.

Вӑл тимлесех тепӗр еннелле, сулахаялла пӑхрӗ: унтан вӑл, хӑйне тирпейсӗрлӗхшӗн ӳпкелемелли, тахҫанах курнӑ япалана — картинӑсем патӗнчи эрешмен картине курчӗ.
Он упорно стал смотреть налево, в другую сторону: там увидал он давно знакомый ему предмет — бахрому из паутины около картин, и в пауке — живой упрек своему нерадению.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics