Шырав

Давыдов

Давыдов казаксене пирус сӗнчӗ, хӑй те туртса ячӗ, вара ял Советнелле утрӗ.
Давыдов угостил казаков папиросами, закурил, пошел в сельсовет.

Казаксем кӑмӑллӑн кулса ячӗҫ, анчах Давыдов, сӳсмене йӑпӑр-япӑр хывса илнӗ хушӑра, шӳтлесе ҫапла тавӑрчӗ:
Казаки беззлобно засмеялись, но Давыдов, проворно снимая хомут, отшутился:

Давыдов, лаша хӳрин кӑкӗ айӗнчен кутлӑхне вӗҫертсе илчӗ те, хуралса кайнӑ тутисемпе йӑл кулса, кулнӑ чухне малти пӗр шӑлӗ ҫитменнине кӑтартса, мучи еннелле ҫаврӑнса тӑчӗ.
Давыдов, освободивший из-под репицы конского хвоста шлею, повернулся к деду, улыбаясь почернелыми губами, выказывая при улыбке нехватку одного переднего зуба.

Давыдов, хӑюллӑн тыткаласа, валека пичев чӗнӗн ункисенчен вӗҫертме пикенчӗ.
Давыдов уверенно стал освобождать валек от постромочной петли.

— Ҫавӑнталла тыт, — тесе хушрӗ те лавҫине лутрарах та кӗрнеклӗ Давыдов, хӑй ҫийӗнчех ҫуна ҫинчен сиксе анчӗ, питҫӑмартисене пӳрнескеллӗ алсишӗпе сӑтӑркаласа, лав хыҫҫӑн утрӗ.
— Держи туда, — приказал Давыдов кучеру и соскочил с саней, приземистый, плотный, растирая щеки перчаткой, он пошел за санями.

Сайра хутран Давыдов пасарнӑ куҫ хӑрпӑкӗсем хушшипе малалла пӑхса илет те ҫул ҫинчен вӑштах вӗҫсе ҫӗкленекен кураксен ҫунаттисем хӗвел ҫуттинче кӑвакӑн-симӗсӗн йӑлтӑртатса илнине курать, унтан ыйхӑ пусни унӑн куҫӗсене каллех хуплать.
Иногда Давыдов из-под запушенных инеем век видел, как фиолетовыми зарницами вспыхивали на солнце крылья стремительно поднимавшихся с дороги грачей, и снова сладкая дрема смежала ему глаза.

Давыдов, урисене ӑшӑтма хӑтланса, чӳречерен тытса чылайччен чупса пычӗ, унтан ҫуна ҫине сиксе ларчӗ те, тӗршӗнсе пынӑ ҫӗртех тӗлӗрсе кайрӗ.
Давыдов долго бежал, держась за грядушку саней, пытаясь согреть ноги, потом вскочил в сани и, притаившись, задремал.

Давыдов станицӑран тухнӑ-тухманах шӑнса кайрӗ.
Давыдов озяб, едва лишь выбрались за станицу.

Вӗсем ҫинчен аса илсен, Давыдов кулса ячӗ.
Вспомнив о них, Давыдов улыбнулся.

«Казакпа хресчен ҫуртне» йӑпӑртлӑха чупса кӗрсе Давыдов хӑйӗн пӗчӗк чемоданне илчӗ.
Забежав в Дом казака и крестьянина, Давыдов взял свой чемоданчик.

— Шел, хӑвӑрт калаҫса пӗтертӗмӗр, унсӑрӑн эпӗ сана аванах хӗстернӗ пулӑттӑм, — сасӑпах каласа ячӗ Давыдов, анчах ҫав самантра хӑйне хирӗҫ пулнӑ хӗрарӑм йӑл кулса иртнине курчӗ те — шӑпӑртах пулчӗ.
— Жалко, что кончили скоро, а то бы я тебя прижал, — вслух проговорил Давыдов и досадливо смолк, видя, как повстречавшаяся женщина проходит мимо него с улыбкой.

Пӳлӗме халӑх пуҫтарӑнма пуҫларӗ, Давыдов вара организацилле ӗҫ пайӗн пуҫлӑхӗ патне тухса кайрӗ.
В комнату начал сходиться народ, и Давыдов пошел к заворгу.

Давыдов тинкерсех хӑйне мӗн кирлине шырама пуҫларӗ.
Давыдов жадно шарил глазами.

— Ача-пӑчалла хӑтланни тетӗн? — Давыдов хӗп-хӗрлех хӗрелсе кайрӗ.
— Мальчишество? — Давыдов побагровел.

Давыдов подумал…

Ҫавна мӗнле ӑнланмалла? — ыйтрӗ Давыдов.
Это как надо понимать? — спросил Давыдов.

Секретарь, портфель питӗркӗчне пӳрнисемпе шӑкӑртаттарса илчӗ те, Давыдов тӑнине курса, васкавлӑн ҫапла каларӗ:
Секретарь побарабанил по замку портфеля пальцами и, видя, что Давыдов встает, с живостью сказал:

Давыдов ҫавӑнтах: «Эккей эсӗ, курма кирлӗ мар япалана витӗр куратӑн, анчах тырӑ хатӗрлессине, авӑ, кӑшт ҫеҫ курмасӑр ирттерсе яман!» тесе шухӑшларӗ те кӳренсе ҫаннине аялалла туртрӗ.
Давыдов досадливо потянул книзу рукав, думая: «Эка, глазастый ты на что не надо. А вот хлебозаготовки-то едва не просмотрел!»

Давыдов пирус илес тесе, аллине тӑсрӗ, ҫав вӑхӑтра секретарь унӑн алӑ тӳрчӗ ҫинчи тӗксӗм кӑвак татуировкине асӑрхарӗ те усӑнчӑк тути кӗтессисемпе йӑл куланҫи турӗ:
— Давыдов протянул руку за папироской, и секретарь, уловив взглядом на кисти Давыдова тусклую синеву татуировки, улыбнулся краешками отвислых губ.