Шырав

Шырав ĕçĕ:

сӑнаса (тĕпĕ: сӑна) more information about the word form can be found here.

— Начальник сӑнаса пӑхма тесе пӑр ҫине мана ярасшӑн пулас, — шантарса пӑшӑлтатрӗ Сморчков.
— Начальник, кажись, хочет меня на лед пустить для пробы, — доверительно шепнул Сморчков.

Пӗрремӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Тутисене чӑмӑртаса, Батманов ӑна кӑмӑллӑн сӑнаса тӑчӗ: ҫак ӗҫе вӑраха хӑварса тӑвакан ҫын халӗ унӑн шанчӑклӑрах помощникӗ пулса тӑчӗ.
Батманов наблюдал за ним, одобрительно поджав губы: и этот «трудный дядя» был теперь более или менее надежным его помощником.

Ҫав вӑхӑтра Батманов хӑйӗн умӗнче сарӑлса выртакан проливӑн вӗҫӗ-хӗррисӗр анлӑшне тимлӗн сӑнаса пӑхрӗ.
Тем временем Батманов пристально осматривал открывшуюся перед ним беспредельную ширь пролива.

Манах епле вилсе пынине сӑнаса тӑрасшӑн пулнӑ пек, ашшӗ кашни кун тенӗ пекех хулана кайнӑ.
Отец почти ежедневно ездил в город как бы для того, чтоб наблюдать, как умирает монах.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

— Пурне те вӑрттӑн сӑнаса тӑраҫҫӗ.
— Подсматривают за всеми.

Хӑй пӗлекен ҫынсенчен ӑна Тихон Вялов пуринчен ӑслӑ пулнӑ пек туйӑннӑ; вӑл ҫынсем ҫине лӑпкӑн пӑхнине, вӑл тӑрӑшса ӗҫленине сӑнаса, Яков дворнике ӑмсаннӑ.
Умнее всех людей, которых он знал, ему казался старик Тихон Вялов; наблюдая его спокойное отношение к людям, его милостивую работу, Яков завидовал дворнику.

Ҫак пурне те пӗлекен, хӑйсене шутсӑр шанакан ҫынсем пӑлханса, ҫухалса кайнине сӑнаса тӑма ӑна кӑмӑллӑ пулнӑ, пуринчен ытла ӑна шӑллӗ кулӑшла туйӑннӑ, вӑл хӑйне ҫав тери ӑнланмалла мар тыткаланӑ, ӑна кура: ҫак кӗтмен ҫӗртен тухнӑ вӑрҫӑ чӑн малтан ӑна, Алексей Артамонова, пырса тивнӗ, ӑна темле питӗ пысӑк ӗҫ тума кансӗрленӗ, тесе шутлама пулнӑ.
Ему было приятно наблюдать смятение всезнающих, самоуверенных людей, особенно смешным казался брат, он вёл себя так непонятно, что можно было думать: эта нежданная война задевала, прежде всех, именно его, Алексея Артамонова, мешая ему делать что-то очень важное.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Тавлашу мӗн пирки пынине вӑл япӑх ӑнланнӑ, вара, Якова сӑнаса тӑрса, ывӑлӗ хӑйӗн ҫӳлти тути ҫинчи сарӑрах мамӑка шӑлкаланине, хӑй тӑрӑхласарах кулнине пытарма тӑрӑшни ҫине кӑмӑллӑн пӑхнӑ.
Суть спора он понимал смутно и, наблюдая за Яковом, с удовольствием видел, что сын разглаживает светлый пух на верхней губе своей потому, что хочет спрятать насмешливую улыбочку.

Ярмаркӑра Алексей хӑйне мӗнле тыткаланине сӑнаса асӑрхани Петр пуҫӗнче питех те пӑлхануллӑ шухӑшсем ҫуратнӑ.
Всё, что он подметил в Алексее на ярмарке, вызвало у него очень тревожные мысли.

Анчах пуҫӗ мухмӑрпа пӑтранса тӑнине тата лӗнчӗркесе ҫитнӗ кӗлетки ывӑннине туйнӑ вӑхӑтрах, шӑллӗне сӑнаса, вӑл хӑйӗн ӑшӗнче тепӗр кӑткӑс туйӑм ӳссе пынине сисрӗ: вӑл шӑллӗне пӗр вӑхӑтрах ӑмсанать те хисеплет те; унран вӑрттӑн тӑрӑхлани те, ӑна курайманни те пур.
Но сквозь туман в голове и усталость отравленного, измотанного тела, он, присматриваясь к брату, испытывал всё более сложное чувство, смесь зависти и уважения, скрытой насмешливости и вражды.

Халӑх пӑсӑласран вӗсен сӑнаса тӑмалла, вӑл — вӗсен таварӗ, эпир санпа иксӗмӗр — илекенсем.
Это им наблюдать, чтобы народ не портился, это — их товар, а мы с тобой — покупатели.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Зинаидӑра чарусӑр аскӑнлӑхпа ӗҫе шухӑшласа, ҫав тери тӗплӗ тӑвасси пӗрлешсе тӑнӑ, ҫакна Артамонов йӗрӗнсе сӑнаса пурӑннӑ.
В Зинаиде Артамонов брезгливо наблюдал соединение яростного распутства с расчётливой деловитостью.

— Эсӗ Еленӑна сӑнаса пурӑн, ун тавра леш цыган, Коптев, явӑҫса ҫӳрет.
— Ты гляди за Еленой, около неё цыган этот, Коптев, вьётся.

Вӗсем халӗ темле перекетсӗр пулнӑ, ӗҫрен унталла-кунталла пӑрӑнса ҫӳреме пуҫланӑ; ӗлӗк, ашшӗ пурӑннӑ чухне, вӗсем кил-йышсемпе килӗштерсе, туслӑ пурӑнатчӗҫ, хальхи пек нумай ӗҫместчӗҫ, хальхи пек намӑса пӗлмесӗр асмастчӗҫ, анчах халӗ пӗтӗмпех пӑтрашса кайрӗ, ҫынсем ҫивӗчрех тата, тен, ӑслӑрах та пулнӑ пек, ҫав вӑхӑтрах ӗҫе тирпейсӗр тума, пӗр-пӗрин ҫине хаяррӑн пӑхма пуҫларӗҫ, тата пурте йӗри-тавра темле аван мар жуликле сӑнаса пӑхса ҫӳреҫҫӗ.
В них явилось что-то бесхозяйственное, неустойчивое; раньше, при отце, они жили семейнее, дружней, не так много пьянствовали, не так бесстыдно распутничали, а теперь всё спуталось, люди стали бойчее и даже как будто умней, но небрежнее к работе, злее друг к другу и все нехорошо, жуликовато присматриваются, примериваются.

Тихона тимлӗн сӑнаса пурӑнса, Артамонов хӑйӗн дворникӗ, яланхи пекех, темле ӳркевлӗн, такама шелленӗ пек, ирӗксӗр пурӑннӑ пек пурӑннине курчӗ.
Зорко наблюдая за Тихоном, Артамонов видел, что дворник живёт всё так же, как-то нехотя, из милости и против воли своей.

Ӗҫ халӗ шавлӑн ӳссе пынӑ, вӑл хуҫа ҫине ҫӗршер куҫсемпе пӑхнӑ, хӑйне яланах тимлӗн сӑнаса тӑма хушнӑ, анчах мӗн те пулин Илья ҫинчен аса илтерсенех — ӗҫ ҫинчен шухӑшласси, ҫӗрӗк, пӑнтӑхса кайнӑ никӗс пек, арканса кайнӑ, вара шухӑшсене ҫӗнӗрен пухса ҫирӗп тӗвӗсемпе ҫыхса лартма нумай вӑй кирлӗ пулнӑ, вӑл Илья ҫуккипе пушанса юлнӑ чӗрине кӗҫӗн ывӑлӗпе йӑпанса тултарма тӑрӑшнӑ, анчах Яков ӑна лӑплантарма пултарайманнине туйса, тата хытӑрах кӳреннӗ.
Дело шумно росло, смотрело на хозяина сотнями глаз, требовало постоянно напряжённого внимания, но лишь только что-нибудь напоминало об Илье — деловые думы разрывались, как гнилая, перепревшая основа, и нужно было большое усилие, чтоб вновь связать их тугими узлами, он пытался заполнить пустоту, образованную отсутствием Ильи, усилив внимание к младшему сыну, и с угрюмой досадой убеждался, что Яков не утешает его.

Ҫавсене сӑнаса, ашшӗ: — Тулкки пулатех, строитель, — тесе шухӑшланӑ.
И, наблюдая это, отец думал: «Толк будет. Строитель».

Натальйӑна сӑнаса ларса, Никита ӑна амӑшӗн сӑмахӗ хумхантарса янине сисрӗ.
Наблюдая за Натальей, Никита видел, что повесть матери волнует её.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Петр Алексейре темле ют, ӑнланмалла мар япала пуррине сисрӗ, вӑл ӑна вӑрттӑн, шанмасӑртарах сӑнаса пурӑнчӗ, сӑнанӑҫемӗн ку шанманлӑх унӑн пӗрмай ӳссе пычӗ.
Пётр чувствовал в Алексее что-то очень чужое, неясное, он незаметно, недоверчиво присматривался к нему, и недоверие всё возрастало.

Вӑл кинӗ ҫине сӑнаса пӑхса илчӗ те сасартӑк: — Сарӑлатӑн, Наталья! Ывӑл ача ҫуралсан — лайӑх парне парӑп сана, — терӗ.
Пощупал глазами сноху и закричал: — Пухнешь, Наталья? Родишь мальчика — хороший подарок сделаю.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics