Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫинче the word is in our database.

ҫинче (тĕпĕ: ҫинче) more information about the word form can be found here.

Ҫапла куҫса ларни хӗрачасене питӗ савӑнтарать, урапа ҫинче аванрах тесе ахальтен каламаҫҫӗ ҫав вӗсем.
Перемещения эти доставляют большое удовольствие девочкам, потому что они справедливо находят, что в бричке гораздо веселей.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Василий, — тетӗп эпӗ, вӑл ларкӑч ҫинче ларса пынӑ ҫӗртех хуп турттарма пуҫланине асӑрхаса, — ларт мана ларкӑч ҫине, кӑвакарчӑнӑм.
— Василий, — говорю я, когда замечаю, что он начинает удить рыбу на козлах, — пусти меня на козлы, голубчик.

Ҫӑмӑл урапа ҫинче эпир ларас вырӑна тем ҫӳлӗш купаласа тултарнӑ, ӗнер ҫаксене епле вырнаҫтарнине, халӗ ӗнтӗ хамӑрӑн ӑҫта ларассине ниепле те ӑнланаймастпӑр; шӗшкӗрен тунӑ виҫ кӗтеслӗ хупӑлчаллӑ чей ещӗкне пирӗн пата ҫӑмӑл урапа ҫине параҫҫӗ те ман ая лартаҫҫӗ, ҫака мана хытах тарӑхтарать.
Но каждый раз в бричке мы находим гору вместо сидения, так что никак не можем понять, как все это было уложено накануне и как теперь мы будем сидеть; особенно один ореховый чайный ящик с треугольной крышкой, который отдают к нам в бричку и ставят под меня, приводит меня в сильнейшее негодование.

Кӗпи ҫаннисене тавӑрнӑ Филипп тарӑн пусӑран урапине ҫавӑрса патьене кӑларать, тӑрӑ шыва шӑмпӑлтаттарса юман валашка ҫине ярать, ун таврашӗнче вӑранма ӗлкӗрнӗ кӑвакалсем чӑмпӑлтатаҫҫӗ те ӗнтӗ; Филипӑн сарлака та ҫӑра сухаллӑ сӑпайлӑ пичӗ ҫине, кӑшт вӑй хурсанах тӗреклӗ ҫара аллисем ҫинче уҫӑмлӑн палӑракан мускулсем ҫине эпӗ кӑмӑлласа пӑхатӑп.
Филипп, с засученными рукавами рубашки, вытягивает колесом бадью из глубокого колодца, плеская светлую воду, выливает ее в дубовую колоду, около которой в луже уже полощутся проснувшиеся утки; и я с удовольствием смотрю на значительное, с окладистой бородой, лицо Филиппа и на толстые жилы и мускулы, которые резко обозначаются на его голых мощных руках, когда он делает какое-нибудь усилие.

Пӗр-пӗр ҫӑмламас Хураҫка, шурӑмпуҫ килеспе типӗ тислӗк купи ҫинче кӑштах тӗлӗрсе илнӗскер, кахаллӑн карӑнкалать те, хӳрине пӑлтӑртаттарса, картиш тепӗр енне лӑпӑс-лӑпӑс чупса иртет.
Какая-нибудь мохнатая Жучка, прикорнувшая перед зарей на сухой куче навоза, лениво потягивается и, помахивая хвостом, мелкой рысцой отправляется в другую сторону двора.

Ҫул ҫинче ирттернӗ тӑватӑ кун пек ырӑ, лайӑх кунсене, савӑнӑҫлӑ теме хӑюлӑх ҫитерейместӗп пулин те, эпӗ сахал курнӑ-ха.
Редко провел я несколько дней — не скажу весело: мне еще как-то совестно было предаваться веселью, — но так приятно, хорошо, как четыре дня нашего путешествия.

Петровскинчи ҫуртӑн крыльци умне каллех икӗ экипаж пырса тӑратрӗҫ: пӗри — карета, унта Мими, Катя, Люба, горничнӑй тата ларкӑч ҫине приказчик Яков хӑй лараҫҫӗ, тепри — ҫӑмӑл урапа, ун ҫинче эпӗ, Володя тата хырҫӑ тӳлеттерсе пурӑннӑ ҫӗртен илнӗ Василий тарҫӑ ларса пымалла.
Снова поданы два экипажа к крыльцу петровского дома: один — карета, в которую садятся Мими, Катенька, Любочка, горничная и сам приказчик Яков, на козлах; другой — бричка, в которой едем мы с Володей и недавно взятый с оброка лакей Василий.

Пӗррехинче эпӗ унӑн пӳлӗмне кӗтӗм: вӑл яланхи пекех хӑйӗн кресли ҫинче ларать, пӑхма лӑпкӑ пек курӑнать; анчах вӑл епле пӑхни мана шалтах тӗлӗнтерчӗ.
Один раз я вошел в ее комнату: она сидела, по обыкновению, на своем кресле и, казалось, была спокойна; но меня поразил ее взгляд.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Хӑшпӗр чухне, пӳлӗмӗнче кресло ҫинче пӗчченех ларса, вӑл сасартӑк кулма пикенет, унтан куҫҫуль кӑлармасӑр ӗсӗклеме пуҫлать, шӑнӑр туртнӑ евӗр хутлана-хутлана илет, урса кайнӑ ҫын сассипе тӑрлавсӑр е тискер сӑмахсем кӑшкӑрать.
Иногда, сидя одна в комнате, на своем кресле, она вдруг начинала смеяться, потом рыдать без слез, с ней делались конвульсии, и она кричала неистовым голосом бессмысленные или ужасные слова.

Эпӗ кӗнӗ чухне Наталья Савишна хӑйӗн вырӑнӗ ҫинче выртатчӗ, ҫывӑратчӗ пулмалла, ман ура сассине илтсен, вӑл ҫӗкленчӗ, шӑна ларасран пуҫне витнӗ ҫӑм тутӑрне сӳсе пӑрахрӗ те, калпакне тӳрлетсе, кровать хӗррине ларчӗ.
Когда я вошел, Наталья Савишна лежала на своей постели и, должно быть, спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась на край кровати.

Эпӗ пуҫа ҫӗклерӗм — тупӑк ҫывӑхӗнчи пукан ҫинче ҫав хӗрарӑмах тӑрать, вӑл сехӗрленсе ӳкнӗ ачине аран-аран тытса чарать, сӑнӗ улшӑннӑ, хӑй хыҫалалла пӑхать, чарса пӑрахнӑ куҫӗсемпе вилӗ пичӗ ҫине тинкерсе, хӑрушӑ сасӑпа каҫса кайсах кӑшкӑрать.
Я поднял голову — на табурете подле гроба стояла та же крестьянка и с трудом удерживала в руках девочку, которая, отмахиваясь ручонками, откинув назад испуганное личико и уставив выпученные глаза на лицо покойной, кричала страшным, неистовым голосом.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Залӑн лери кӗтессинче, савӑт-сапа шкапӗн уҫӑ алӑкӗ хыҫне пытанса, шурӑ ҫӳҫлӗ курпун карчӑк чӗркуҫҫи ҫинче тӑрать.
В дальнем углу залы, почти спрятавшись за отворенной дверью буфета, стояла на коленях сгорбленная седая старушка.

Ҫак сас-чӗв мана вӑратрӗ, пуҫа тӳрех пӗр шухӑш пырса кӗчӗ: «эпӗ тенкел ҫинче пачах хуйхӑрмасӑр, йӗмесӗр тӑнине тиечук курӗ те, ҫак чунсӑр ача амӑшне шелленипе е курас килнипе ҫеҫ хӑпарса тӑнӑ пулӗ кунта,» тейӗ; вара эпӗ сӑхсӑхрӑм, пуҫ тайрӑм та йӗрсе ятӑм.
Этот шум разбудил меня, и первая мысль, которая пришла мне, была та, что, так как я не плачу и стою на стуле в позе, не имеющей ничего трогательного, дьячок может принять меня за бесчувственного мальчика, который из жалости или любопытства забрался на стул: я перекрестился, поклонился и заплакал.

Пӳлем варринчи сӗтел ҫине тупӑк вырнаҫтарнӑ; ун тавра, ҫӳлӗ кӗмӗл савӑтсем ҫинче, ҫунса кӗскелнӗ ҫуртасем курӑнаҫҫӗ; лери кӗтесре тиечук пӗрешкел сасӑпа хуллен псалтырь вуласа ларать.
Посредине комнаты, на столе, стоял гроб, вокруг него нагоревшие свечи в высоких серебряных подсвечниках; в дальнем углу сидел дьячок и тихим однообразным голосом читал псалтырь.

Ҫул ҫинче вӑл самаях лӑпланчӗ, анчах килелле ҫывхарнӑ май сӑн-пичӗ салхулланнӑҫемӗн салхулланчӗ, хашка-хашка чупса ҫитнӗ Фокаран кӳмерен тухнӑ май: «Наталья Николаевна ӑҫта?» тесе ыйтнӑ чухне сасси чӗтрерӗ, куҫӗнчен куҫҫуль персе тухрӗ.
Во время путешествия он заметно успокоился; но по мере приближения к дому лицо его все более и более принимало печальное выражение, и когда, выходя из коляски, он спросил у выбежавшего, запыхавшегося Фоки: «Где Наталья Николаевна?» — голос его был нетверд и в глазах были слезы.

XXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах ыйхӑ витӗр — пӗр сехет ҫине кайсан — мана вӑл калаҫнӑ пек туйӑнчӗ; эпӗ куҫа уҫрӑм, пӑхатӑп: вӑл, ман кӑвакарчӑнӑм, вырӑнӗ ҫинче ларать, аллисене ак ҫапла тытнӑ, куҫҫулӗ чӗресрен тӑкнӑ пек юхать.
Только слышу я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Эпӗ хам та, — терӗ Наталья Савишна, — пытармастӑп, кресло ҫинче тӗлӗрме пуҫларӑм та, алӑри чӑлха тухса ӳкрӗ.
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала на кресле, и чулок вывалился у меня из рук.

«Мӗнле-ха эпӗ Сережӑна ҫакнашкал вӑрахчен хӗрӳллӗ юратма пултарнӑ? — шухӑшласа выртрӑм эпӗ вырӑн ҫинче.
«Как мог я так страстно и так долго любить Сережу? — рассуждал я, лежа в постели.

XXIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вырӑн ҫинче
В постели

Володя, Ивинсем, ҫамрӑк князь, эпӗ — пурте Соньӑна юратса пӑрахрӑмӑр, пусма ҫинче тӑрса, ӑна куҫпа пӑхса ӑсатрӑмӑр.
Володя, Ивины, молодой князь, я, мы все были влюблены в Сонечку и, стоя на лестнице, провожали ее глазами.

XXIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницăсем:

1
...
692
693
694
695
696
697
698
699
700
701
702
...
1721

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics