Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйӑннӑ (тĕпĕ: туйӑн) more information about the word form can be found here.

Кондратьевӑн темӗнле ҫынсене хӑй патнелле туртакан вӑй пур пек туйӑннӑ Сергее, ҫавӑнпа ун патне, тимӗр таткисем магнит ҫумне ҫыпӑҫнӑ пек, ҫынсем хӑйсем кая хӑварма ҫук ӗҫӗсемпе, шухӑшӗсемпе, хуйхи-суйхисемпе савнӑҫӗсемпе пыраҫҫӗ; ун патне куҫа курӑнман ҫипсем пырса ҫыхӑнаҫҫӗ те каллех пур еннелле те саланаҫҫӗ; ҫак ҫипсен ячӗсем Рощенски районӗн кулленхи ӗҫӗпе пурнӑҫӗ.
Сергею казалось, что Кондратьев обладает какой-то притягательной силой, и поэтому к нему, как металлические частицы к магниту, тянутся люди со всякими своими житейскими делами, со своими думами, горестями и радостями; к нему сходятся, на нем скрещиваются и от него снова расходятся те невидимые нити, имя которым — будничная жизнь Рощенского района.

XXVIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Ҫакӑ унӑн кӗрнеклӗ те мӑнаҫлӑрах пӗв-сийӗнчен те курӑнса тӑнӑ, унӑн кӑштах мӑшкӑлласа кулнӑ пек пӑхакан куҫӗсем: «Лашасемшӗн эпӗ хуҫа, хамӑн тивӗҫе кирлӗ пек тытса пыратӑп, ытти ӗҫсене илес пулсан, маншӑн курӑк та ан ӳстӗр», — тесе каланӑ пек туйӑннӑ.
Его коренастая, осанистая фигура, независимый и несколько даже насмешливый взгляд были тому наглядной иллюстрацией и как бы говорили: «Над конями я полный хозяин, свои обязанности выполняю исправно, а в остальном — хоть трава не расти».

XXI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Дорофей пит ҫамрӑк, унӑн тачка тути ҫинчи сарӑ тӗк бритва таврашне курман-ха, анчах лашасем ӑна кирек епле вӑрӑм сухаллӑ кучера пӑхӑннинчен те лайӑхрах пӑхӑннӑ, сӑмах каланӑ-каламан ӑнланнӑ пек туйӑннӑ.
Был Дорофей еще совсем молод, пепельного оттенка пушок на его толстой губе еще не знал, что такое бритва, но лошади ему во всем подчинялись лучше, чем какому-нибудь бородатому кучеру, и, казалось, понимали с полуслова.

Фельетон авторӗ Нарыжныйӑн ӑнӑҫсӑр ҫулҫӳревне пур енчен те тӗплӗн пӗлет-мӗн, анчах ун ҫинчен вӑл ытлашши ҫивӗч те ӳстерсе ҫырнӑ пек туйӑннӑ Хохлакова.
Автор фельетона каким-то образом был осведомлен решительно о всех подробностях столь плачевного путешествия Нарыжного и написал об этом, как показалось Хохлакову, слишком ядовито и преувеличенно.

XVIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Унӑн пӗтӗм улшӑннӑ сӑнарӗ, уйрӑмах вӑл ывӑлӗ ҫине ҫаврӑнса пӑхманни тата ун енне пӑхса кӑмӑллӑн кулса илменни яланхи пек мар тата тӗлӗнмелле пек туйӑннӑ, ҫавӑнпа Сергее ун умӗнче хӑйӗн амӑшӗ мар, темле типшӗм те илемсӗр ют карчӑк выртнӑ пек курӑннӑ.
Весь ее изменившийся облик, а особом но то, что она даже не взглянула на сына, было так непривычно и странно, что Сергею показалось, будто перед ним лежала не его мать, а какая-то чужая, худая и некрасивая старушка…

XV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

«Санӑн кулянмалла мар, савӑнмалла», — аса илнӗ вӑл Татьяна сӑмахӗсене, вара ӑна хӑй мӗнпе пурӑнни пурте, — «Красный кавалерист» та хӑйӗн бригадисемпе, выльӑх-чӗрлӗх фермисемпе пӗрле, Усть-Невински ГЭС та уй-хирӗнчи пӗтӗм юпасемпе пӗрле, комбайнсем, тракторсем, автомашинӑсем те, элеватора илсе каймалли тырра тиенӗ лавсем те, Родниковскинчи ҫӗнӗ шкул та, Ӗҫ Геройӗ Андрей Васильевич Кнышев та хӑйӗн лаша кӗтӗвӗсемпе пӗрле, ҫеҫенхирте янӑракан каҫхи юрӑ та, тырӑсем купаланса выртакан йӗтемсем те, вӑл хӑй те, — ҫаксем вӗсем пурте тата пӗтӗмпех Сталин биографийӗ пулать пек туйӑннӑ.
«Тебе не надо грустить, а радоваться», — вспоминала она слова Татьяны, и все, с чем она жила, — «Красный кавалерист» со своими бригадами, животноводческими фермами, со всеми полевыми столбами Усть-Невинской ГЭС , комбайнами, тракторами, автомашинами, с возами зерна на элеватор, и новая школа в Родниковском, и Герой труда Андрей Васильевич Кнышев со своими лошадьми, и звонкая песня в степи, и горы зерна на гумне, и она сама — все это вместе казалось биографией Сталина.

VII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Унта вуласа, вӑл хӑйӗн ҫӗнӗ пурнӑҫӗн пуҫламӑшӗ темле ӑнӑҫсӑр пулнине курнӑ — тунӑ ӗҫсен пысӑкӑшӗ нимӗн чухлӗ те пулман; решенисенче ҫырлисенчен нумайӑшӗ, уйрӑммӑнах Хворостянкина тивекеннисем, хут ҫине ытахальтен ҫеҫ ҫырса хунӑ пек туйӑннӑ.
Читая, она видела, что начало ее новой жизни было неудачным — многие дела ничего не стоили; многие пункты решений, особенно касавшиеся Хворостянкина, остались простой записью на бумаге.

I // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Катьӑна — Травкин, вӑл вилӗмле хӑрушлӑхсем хушшинче ҫемҫе кӑмӑлланса кайнӑ тата кулленхи этемле туйӑмсене ӑнланакан пулнӑ пек туйӑннӑ, унӑн радиопа каланӑ юлашки сӑмахӗсем — ҫак улшӑнӑва кӑтартакан сӑмахсем пек туйӑннӑ.
Кате казалось, что, окруженный смертельными опасностями, Травкин стал мягче и доступней простым, человеческим чувствам, что его последние слова по радио — результат этой перемены.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Анчах ун пек чухне те ӑна эфир хӑйне майлӑн шӑтӑртатни хӑлхана пырса кӗнӗ пек туйӑннӑ, вал вара, сасартӑк вӑранса кайса, вӑрӑм куҫ хӑрпӑкӗсене мӗлтлеттерсе, дежурнӑй радист еннелле ҫаврӑнса ыйтнӑ:
Но и тогда ему мерещилось характерное хлюпанье эфира в ушах, и он вдруг просыпался, моргая длинными ресницами, и ошалело спрашивал дежурного радиста:

Пур енчен те хӑваланӑ пек туйӑннӑ.
Казалось, гонятся со всех сторон.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Хӑш чухне пехота иртсе кайнӑ, вара салтаксем калаҫни ҫав тери ҫывӑхра илтӗннӗ — алла тӑсас пулсан нимӗҫе ярса тытассӑн, нимӗҫ пит-куҫне пырса перӗнессӗн, нимӗҫ ҫӑварӗнчи сигарет кӑварӗпе алла пӗҫерттерессӗн туйӑннӑ.
Иногда проходила пехота, и разговоры солдат слышны были так близко, что казалось — стоит протянуть руку, и ты поймаешь немца, уткнешься в немецкое лицо, обожжешься об огонек немецкой сигареты.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Кӑна илтсен, Травкин ирӗксӗрех ҫӳҫенсе илнӗ — хумсем ҫакнашкал ҫывӑх, юнашарах пулни нимӗҫсене «Ҫӑлтӑр» вӑрттӑнлӑхне уҫса пама пултарассӑнах туйӑннӑ.
Услышав ее, Травкин невольно вздрогнул — такое близкое соседство волн, казалось, может открыть немцу тайну Звезды.

Саккӑрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Ҫак симӗс мӗлкесен ку тӗнчери евӗрлӗ мар сӑнарӗ, тен тата вӗсен ирхи тӗтре витӗр лайӑх палӑрман кӗлеткисем нимӗҫе темӗнле асамлӑ, пурнӑҫра пулма пултармалла мар япала пек туйӑннӑ пулас.
Нездешний вид этих зеленых теней, а может быть, неясные очертания их фигур в утреннем тумане произвели на немца впечатление чего-то нереального, колдовского.

Ку лупашка Травкина, вӑл сӑнанӑ чухне, чылай пӗчӗкрех пек туйӑннӑ.
Эта ложбина казалась Травкину гораздо меньше при наблюдении.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Ӑна Травкин паян ун ҫине яланхинчен ҫемҫереххӗн пӑхнӑ пек туйӑннӑ.
Ей казалось, что Травкин смотрел на нее сегодня ласковей, чем всегда.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Катя кӗтмен ҫӗртен авӑна пыра-пыра кайнисем, унтан ыйтмасӑрах ӑна валли кӑмӑла каймалли ӗҫсем тӑвас тесе тӑрӑшнисем — ҫаксем пурте Травкиншӑн темӗнле килӗшӳсӗр, айванла ҫыпҫӑну пек туйӑннӑ.
Катины неожиданные появления в овине, непрошеные заботы о его удобствах — все это казалось ему чем-то неприличным, навязчивым и глупым.

Ҫакӑ симӗс ыйту палли Галиев подполковникран командармӑн тӑрӑхлакан сассипе: «Ну, мӗнле? Ку сире Ҫурҫӗр-Хӗвеланӑҫ фрончӗ мар, — унта эсир вӑрҫӑн ҫуррине пӗр вырӑнта ларса ирттернӗ тата нимӗҫсен артиллерийӗ сирӗн ҫине сехечӗ-сехечӗпе персе тӑнӑ. Кунта маневрла вӑрҫӑ!» тесе йӗкӗлтенӗ пекех туйӑннӑ.
Этот зеленый вопросительный знак словно дразнил подполковника Галиева издевательским голосом командарма: «Ну как? Это вам не Северо-Западный фронт, где вы полвойны сиднем просидели и немецкая артиллерия стреляла по часам! Маневренная война-с!»

Иккӗмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Вӑрмансене пӗлтерекен вӗҫӗ-хӗррисӗр симӗс лаптӑкра полксем хӑрушлӑн пӗччен туйӑннӑ.
Полки казались угрожающе одинокими в нескончаемой зелени лесов.

Утсем ҫунатлӑ кайӑксем пек туйӑннӑ.
А кони казались птицами.

Пӗрремӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Анчах вӗсемшӗн пуриншӗн те ӗлӗкхи ытла та аякка, хыҫала тӑрса юлнӑн туйӑннӑ.
Но прошлое уже казалось чрезвычайно далеким.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics