Шырав

Шырав ĕçĕ:

ылтӑн the word is in our database.

ылтӑн (тĕпĕ: ылтӑн) more information about the word form can be found here.

Тӗрӗссипе ӗнтӗ, Николай Прач ҫӗрӗпе хуҫалӑхӗ 200 ылтӑн ринскирен кая мар тӑратчӗ.
А в действительности стоивших самое меньшее 200 гульденов.

I // Василий Хударсем. Франко И.Я. Хӑй айӑплӑ: калав. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950. — 28 с. — 3–23 с.

Мордка Шиндер вара, ҫав 40 рински укҫапах, 150 ылтӑн ринскипе сутмалла тунӑ хуҫалӑхпа ҫӗрӗн хуҫи пулса тӑчӗ.
Шиндер за свои 40 гульденов сделался владельцем земли и хозяйства, оцененных в 150 гульденов.

I // Василий Хударсем. Франко И.Я. Хӑй айӑплӑ: калав. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950. — 28 с. — 3–23 с.

Акӑ вӑл ылтӑн, мерченпе ӗнчӗ чулӗсемпе чеченлетнӗ патша престолӗнче ларать.
Сидит она на золотом престоле со каменьями драгоценными.

Кӗрен чечек // Владимир Ухли. Аксаков С.Т. Кӗрен чечек: юмах. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 34 с. — 5–34 с.

Анчах унӑн чӗри чӑтса тӑраймасть; юратнӑ кӗҫӗн хӗрӗ ашшӗпе сывпуллашать, ун пехиллӗхне итлет, хӑйӗн аппӑшӗсемпе, тарҫи-тӗрҫисемпе сывпуллашать те, шӑпах тухса каяс вӑхӑт ҫитессе урӑх пӗр минут та кӗтсе тӑмасть, сылтӑм аллинчи кача пӳрнине ылтӑн ҫӗрӗ тӑхӑнать те вӑрман тискерӗн, тинӗс эсрелӗн шурӑ чул керменне пырса та ҫитет.
Однако сердце ее не вытерпело; простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимым, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою, и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высоких зверя лесного, чуда морского.

Вара хӑйӗн ырӑ хуҫипе сывпуллашать те сылтӑм аллинчи кача пӳрнине ылтӑн ҫӗрӗ тӑхӑнать, ҫеҫ — тӑван ашшӗ килне вӗҫсе те ҫитет.
Простилась она с хозяином своим ласковым и милостивым, надела на правый мизинец золот перстень и очутилась на широком дворе честного купца, своего батюшки родимого.

«Мӗншӗн эс манран ыйтса тӑратӑн? ылтӑн ҫӗррӗм хӑвӑн аллӑнта-ҫке, сылтӑм аллӑнти кача пӳрнӳне тӑхӑн та пӗр самантран аҫу килӗнче пулӑн.
«И зачем тебе мое позволенье? золот перстень мой у тебя лежит, надень его на правый мизинец и очутишься в дому у батюшки родимого.

Ман патӑмра юлса пурӑнассу килмесен, эпӗ сана тыткӑнра усрасшӑн мар, ӗмӗрӗпех хуйхӑ ан кур; ху ҫывӑракан пӳлӗмӗнте, минтерӳ айӗнче, ылтӑн ҫӗррӗме тупӑн.
А коли станет невмоготу тебе больше у меня оставатися, не хочу я твоей неволи и муки вечной: ты найдешь в опочивальне своей, у себя под подушкою, мой золот перстень.

Ҫапла вӑл ҫав ылтӑн та кӗмӗл ҫиппе алшӑллисем тӗрлет, вӗҫӗсене чӗнтӗр тытса, чӗнтӗр хӗррине пурҫӑн ҫиппе шерепе ярса, чӑн-чӑн ахах пӗрчисемпе ҫӗлесе ҫаврӑнать.
Стала вышивать ширинки серебром и золотом и низать бахромы частым жемчугом.

Музыка тата чеченрех янӑрать, сӗтел ҫинче ылтӑн чашӑкпа тутлӑ апат-ҫимӗҫ, пыл-сӑра тулса тӑрать.
Заиграла музыка пуще прежнего, на столе явились яства сахарные, питья медвяные, вся посуда золота червонного.

Ҫапла шухӑшланӑ хыҫҫӑнах ун умӗнче ылтӑн перопа шурӑ хут сарӑлса выртать, чернилӗ те ҫавӑнтах.
Не успела она о том подумати, как видит она, перед нею бумага лежит, золотое перо со чернильницей.

Ылтӑн кӑкшӑмӗнчен хӑй юратакан кӗрен чечекне илет те вӑл ешӗл сада тухать.
Взяла она из кувшина золоченого любимый цветочек аленький, сошла она в зелены сады.

Чул пӳлӗмсем, ҫӳллӗ те пысӑк кравачӗ, ылтӑн кравать урисем йӑлтӑркка кӗленчерен, тӳшек-минтерне акӑш мамӑкӗ тултарнӑ, минтер питне китайла тӗртсе тунӑ ҫӳхе пурҫӑн тӑхӑнтартнӑ…
Во палатах высоких, каменных, на кровати из резного золота со ножками хрустальными, на пуховике пуха лебяжьего, покрытом золотой камкой ровно она и с места не сходила.

Хӑйпе пӗрле ылтӑн кӑкшӑма лартнӑ кӗрен чечекне те илет.
И берет с собою цветочек аленький во кувшине позолоченном.

Хӑй кӑна та мар, пурте тӗлӗнеҫҫӗ: унта ылтӑн та кӗмӗл чашӑк-тирӗк, тата чӗлхе ҫӑтса ярас пек тутлӑ апат-ҫимӗҫ, вӗсене халиччен никам та тутанса пӑхман.
Да и все тому дивовалися: и посуды золотой-серебряной, и кушаний диковинных, каких ни когда в дому не видывали.

Вӑрман тискерӗ, тинӗс эсрелӗ каламасан та пӗлнӗ; суймасӑр калаҫнӑ пирки унтан алӑ ҫырӑвӗ те илмен, хӑй аллинчи ылтӑн ҫӗррине хывнӑ та ырӑ купцана панӑ.
Зверь лесной, чудо морское, и без того их знал; видя его правду, он и записи с него заручной не взял, а снял с своей руки золотой перстень и подал его честному купцу.

Манӑн виҫӗ хӗрӗм пур, виҫҫӗшӗ те хитре, ытармалла мар; эпӗ вӗсем валли пӗрер кучченеҫ илсе таврӑнма сӑмах панӑччӗ: аслӑ хӗрӗме — ылтӑн ука ҫине мерченпе ӗнчӗ виттерсе ҫӗлетнӗ калпак, вӑталӑххине — йӑлтӑркка тӗкӗр, кӗҫӗн хӗре — ҫут тӗнчери чи хитре кӗрен чечек тупса килме пулнӑччӗ, аслисем валли кучченеҫсем тупрӑм, анчах кӗҫӗн хӗрӗм валли ниепле те тупаймарӑм; вӑл кучченеҫе — кӗрен чечеке эпӗ сан садӑнта ҫеҫ тупрӑм та ҫапла шутларӑм: сан пек ҫӗрме пуян та чаплӑ, вӑйлӑ хуҫашӑн ҫак кӗрен чечек шел пулмӗ терӗм, ӑна манӑн юратнӑ кӗҫӗн хӗрӗм ыйтнӑччӗ.
А есть у меня три дочери, три дочери красавицы, хорошие и пригожие; обещал я им по гостинцу привезть: старшей дочери — самоцветный венец, средней дочери — тувалет хрустальный, а меньшой дочери — аленький цветочек, какого бы не было краше на белом свете, старшим дочерям гостинцы я сыскал, а меньшой дочери гостинца отыскать не мог; увидел я такой гостинец у тебя в саду — аленький цветочек, какого краше нет на белом свете, и подумал я, что такому хозяину, богатому-богатому, славному и могучему, не будет жалко цветочка аленького, о каком просила моя меньшая дочь, любимая.

Халиччен курман ылтӑн та кӗмӗл тӗклӗ кайӑксем ем-ешӗл ҫемҫе кавир ҫакса тухнӑ пек садра ҫӑтмах юррисене шӑрантараҫҫӗ; пӑхсан пуҫ ҫаврӑнмалла ҫӳллӗ фонтансем тӑп-тӑрӑ шывне ҫӳлелле сапса тӑраҫҫӗ; витӗр курӑнакан ҫӑл шывӗ кӗленче валак тӑрӑх шӑмпӑлтатса ҫеҫ юхать.
Птицы летают невиданные: словно по бархату зеленому и пунцовому золотом и серебром выложенные, песни поют райские; фонтаны воды бьют высокие, инда глядеть на их вышину — голова запрокидывается; и бегут и шумят ключи родниковые по колодам хрустальным.

Купца тепӗр енчи симӗс мрамор пусма тӑрӑх пӑхӑр малахитлӑ, ылтӑн карлӑкран тытӑнса анать те тӳрех ем-ешӗл сада кӗрет.
Сходит купец по другой лестнице из мрамора зеленого, из малахита медного, с перилами позолоченными, сходит прямо в зелены сады.

Ун умне ҫавӑнтах сӗтел тухса тӑрать, сӗтел ҫинче темле тутлӑ ҫимӗҫ те пур: ылтӑн та кӗмӗл савӑтсемпе тутлӑ та пылак апат-ҫимӗҫ, ҫитмӗл те ҫичӗ тинӗс урлӑ илсе килнӗ эрех-сӑра, сим-пыл — туллиех.
И вырос перед ним стол, убранный-разубранный: в посуде золотой да серебряной яства стоят сахарные, и вина заморские, и питья медвяные.

Купца тӗпелелле иртет — никам та ҫук; иккӗмӗш пӳлӗмне кӗрет, виҫҫӗмӗшне — ҫаплах никам та ҫук; пиллӗкмӗшне кӗрет, вуннӑмӗшне те кӗрет — никам та ҫук; пур ҫӗрте те слонпа мамонт шӑммисенчен тунӑ, халиччен курман патшан хитре япалисем: ылтӑн, кӗмӗл, хаклӑ йышши йӑлтӑркка чулсем.
Вошел купец в горницу — нет никого; в другую, в третью — нет никого; в пятую, десятую — нет никого; а убранство везде царское, неслыханное и невиданное: золото, серебро, хрустали восточные, кость слоновая и мамонтовая.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics