Шырав

Ксени

Ксени тепӗр хут кӑшкӑрчӗ те чупса кайрӗ.
Ксения крикнула еще раз и побежала.

Шухӑшласа утнипе Ксени Анохина чутах асӑрхамасӑр ирттерсе яратчӗ.
Задумавшись, Ксения чуть не упустила Анохина.

Ксени хӑйне бюрона чӗнсе, пурне те лайӑх тӗпчесе пӗлессе кашни кун кӗтет — вара тӗрӗслӗх ҫиеле тухатех, куна Ксени нимӗн иккӗленмесӗр шанса тӑрать.
Каждый день Ксения ждала, что ее вызовут на бюро и разберутся во всем, и тогда — она была непоколебимо уверена в этом — справедливость восторжествует.

Халӗ ӗнтӗ ҫил Ксение ҫурӑмӗнчен вӗрет, кас-кас ӑна чӑртмаххӑн тӗртсе яма пӑхать, вара Ксени, ура ҫинче тытӑнса тӑрас тесе, каялла ӳкнӗ пек, хыҫалалла тайӑла-тайӑла илет.
Ветер дул Ксении в спину, иногда грубо толкал ее, и тогда она клонилась, словно падала вниз, чтобы удержаться на ногах.

Кӑшт малалла ӳпӗнсе, питне аллипе хупласа пырса, Ксени аран-аран ҫул ҫине тухрӗ.
Чуть наклонясь вперед, прикрывая локтем лицо, овеваемая свистящими вихрями, Ксения с трудом выбралась на дорогу.

Иннокентие систерес пуль хуть!» — шухӑшларӗ Ксени, пуҫне мамӑк тутӑр пӗркенчӗ те кӗрӗкне пӑтаран илчӗ.
Надо хоть Иннокентия предупредить!» — подумала Ксения и, набросив на голову пуховый платок, рванула с вешалки шубу.

Ҫак шӑв-шав кӑларнӑ пухуччен пулнӑ пулсан, Ксени, тӑванӗсем таврӑннӑшӑн, паллах, хавас пулнӑ пулӗччӗ.
Случись это до нашумевшего собрания, Ксения, конечно, была бы рада возвращению родных.

Ксени Сысоича ҫенӗхе ҫитиччен ӑсатса ячӗ те пӳлӗме кӗрсен телеграммӑна тепӗр хут вуласа тухрӗ.
Проводив Сысоича до сеней, Ксения вернулась в комнату и снова перечитала телеграмму.

— Ҫук, ҫук, — терӗ Ксени, тӳрре тухнӑ пек.
— Нет, нет, — словно оправдываясь, сказала Ксения.

— Спаҫҫипӑ сире, мучи, — терӗ те Ксени хыпаланса ӳкрӗ.
— Спасибо вам, дедушка, — сказала Ксения и засуетилась.

Ксени тӳсеймерӗ, Сысоич аллинчен телеграммӑна туртса илчӗ те бланкӑ ҫине чӗркелесе янӑ сӑмахсене хӑвӑрт вуласа тухрӗ:
Не выдержав, Ксения выхватила из рук Сысоича телеграмму и быстро прочитала небрежно набросанные на бланке слова:

— Ӗнен мӗн ӗҫ пур-ха кунта? — вашакланма пуҫласа, тӳсӗмсӗррӗн пӳлчӗ Ксени.
— При чем тут корова? — начиная нервничать, нетерпеливо перебила Ксения.

— Эсӗ, хӗрӗм, ан шиклен, — терӗ вӑл, Ксени ҫине ҫилпе шывланнӑ куҫӗсемпе пӑхса, кулнӑ май шурӑ шӑл тунисене кӑтартса.
— Ты, девка, не пужайся, — сказал он, глядя на Ксению слезящимися от ветра глазами, обнажая в улыбке бескровные десны.

— Юрать-ха, Ксени колхозра!
— Хорошо хоть Ксения в отъезде!

Ҫенӗхе тухсан, Иннокентий пӑртак юр нӑтӑртатнине итлесе тӑчӗ, сасартӑк ҫирӗппӗн туйса илчӗ: алӑк умӗнче Ксени мар, такам урӑххи, темӗнле ырӑ мар ҫын тӑрать иккен.
Выйдя в сени, Иннокентий с минуту постоял, прислушиваясь к сочному похрустыванию снега, и вдруг со странной уверенностью почувствовал, что за дверью стоит не Ксения, а какой-то другой, неприятный для него человек.