Шырав

Шырав ĕçĕ:

ӑнланса (тĕпĕ: ӑнлан) more information about the word form can be found here.

Клещова вӑл мӗнле пӑхнине ӑнланса илмелле марччӗ: вӑл мӑкӑртатнине кӗретех киленсе, хӑш чухне тата йӑл кулса та итлесе ларатчӗ, анчах унпа паллашмастчӗ, ун ҫинчен ӑна ним вырӑнне хуман пекле, сӑмаха тӳртен те хыттӑн каласа паратчӗ:
К Клещову он относился непонятно: слушал его с явным наслаждением, даже иногда с ласковой улыбкой, но не знакомился с ним и говорил о нем грубо, презрительно:

XIX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

— Сан ҫине пӑхатӑп та эпӗ ӑнланса илейместӗп.
— Гляжу я на тебя и не понимаю.

Вӑл хӑраса кӑшкӑрни ман кӑмӑла пырса тиврӗ тата хама лайӑх мар пек туйӑнса карӗ; эпӗ вӑл маншӑн хӑранине ӑнланса илтӗм; хӑрани те тӗлӗнни унӑн ӑслӑ сӑн-пичӗ ҫинче уҫҫӑнах палӑрса карӗ.
Меня тронуло и смутило ее испуганное восклицание; я понял, что она испугалась за меня: страх и удивление так ясно выразились на ее умном лице.

XVIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫынсем тӗрексӗр тӑни ытла та палӑрса тӑрать, вӗсем фокус тунӑ пек пӗр ҫӗртен тепӗр ҫӗрелле тапа-тапа сикнисем мана тӗлӗнтерсех яраҫҫӗ; эпӗ ҫав ӑнланса илме май ҫук тапа-тапа сикнисенчен тӗлӗнсе ывӑнма та пуҫланӑччӗ, вӗсем эпӗ ҫынсемпе пит интересленессине хуллен-хулленех сӳнтерсе пыратчӗҫ, эпӗ ҫынсене юратассине кансӗрлетчӗҫ.
Шаткость людей слишком резко бросается в глаза, их фокусные прыжки из одного положения в другое опрокидывали меня; я уже уставал удивляться этим необъяснимым прыжкам, и они потихоньку гасили мой живой интерес к людям, смущали мою любовь к ним.

Ана ниепле те ӑнланса илейместӗп, вӑл ҫирӗп тӑрать.
При всей его неуловимости он — тверд.

Вӑл ман кӑмӑла хуҫрӗ, кӑмӑла хуҫнинчен те ытларах мана асаплантарса илчӗ, — старике ӑнланса илесси хама пурӑнӑҫра кирлӗ япаларан та хаклӑрах тӑрать.
Мое самолюбие задето, но во мне задето больше, чем самолюбие, — для меня жизненно необходимо понять старика.

Платникпе пурин ҫинчен те калаҫма интереслӗ; интереслӗ те, анчах пит кӑмӑла каймалла мар, ун сӑмаххисем яланах ӑша вӑркаттараҫҫӗ, вӑл хӑҫан тимлӗн калаҫнине те, хӑҫан шӳт тунине те ӑнланса ишмелли ҫук.
С плотником интересно говорить обо всем; интересно, но не очень приятно, его слова всегда тревожат сердце, и трудно понять, когда он говорит серьезно, когда шутит.

XVII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вӑл ҫынсем ҫине мӗнле пӑхнине пӗртте ӑнланса илмелли ҫук.
Его отношение к людям вообще неуловимо.

Уҫӑп хӑй ӑссӗн уйрӑм тӑрать, анчах вӑл мӗнпе килӗшнине, мӗне хирӗҫ тавлашассине ӑнланса илмелли ҫук.
Осип держится сам по себе, но нельзя понять — с чем он согласен, против чего будет спорить.

Жидсене те эпӗ юратмастӑп, ӑнланса та илейместӗп: мӗн тума кирлӗ-ши турра вак халӑхсем?
Жидов я тоже не люблю и даже не понимаю — зачем богу народцы?

Эпӗ нимӗне те ӑнланса илейместӗп.
Я ничего не понимал.

Эпӗ, паллах, нимне те ӑнланса илеймерӗм, анчах хам вырӑн килӗшӳллӗ маррине старик те чухланине сисрӗм те, манӑн вара часах старикпе ним пытармасӑр тумасӑр килӗштерес ӗҫ майлашрӗ карӗ.
Я, конечно, ничего не понял, но почувствовал, что старик понимает нелепость моего положения, и у меня быстро наладились с ним отношения откровенные.

Вӑл темле хӗрарӑм, ҫӗвӗҫпе пурӑннине эпӗ пӗлеттӗм, ҫав хӗрарӑм ҫинчен вара ӑнланса илеймесӗр те хӗрхенсе шухӑшлаттӑм: вӑл сав вӑрӑм шӑмӑсене ыталама, ҫав ҫӗрӗк шӑрши йывӑррӑн кӗрекен ҫӑвара чуптума епле йӗрӗнмест-ши? теттӗм.
Я знал, что он живет с какой-то швейкой, и думал о ней с недоумением и жалостью: как она не брезгует обнимать эти длинные кости, целовать этот рот, из которого тяжко пахнет гнилью?

XVI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫакӑнта, чӗрӗ шыв ҫинче, эпӗ пурне те пӗлсе тӑнӑ пек, маншӑн пурте ҫывӑх пек тата пурне те эпӗ ӑнланса илме пултарас пек туйӑнать мана.
Мне кажется, что здесь, на живой реке, я всё знаю, мне всё близко и всё я могу понять.

Эпӗ ҫавӑн пек калавсем нумай илтнӗччӗ, йӑлӑхтарса ҫитернӗччӗ вӗсем мана, анчах вӗсенче пӗр кӑмӑла каймалла ен пурччӗ: хӑйсен пирвайхи «юрату» ҫинчен ҫынсем пурте тенӗ пекех мухтанмасӑр, ирсӗрле мар, час-часах ҫав тери йӑвашшӑн та хуйхӑллӑн каласа кӑтартатчӗҫ, эпӗ вара ӑнланса илеттӗм: ҫавӑ вӑл каласа кӑтартаканӑн пурӑнӑҫӗнче чи лайӑххи пулнӑ.
Я много слышал таких рассказов, надоели они мне, хотя в них была приятная черта, — о первой своей «любви» почти все люди говорили без хвастовства, не грязно, а часто так ласково и печально, что я понимал: это было самое лучшее в жизни рассказчика.

Кукамайпа тӗл пула-пула эпӗ ытларах та ытларах ӑнланса, унӑн чунӗнчен пит тӗлӗнсе пыраттӑм, анчах — эпӗ ӗнтӗ сисеттӗм: ҫав илемлӗ чуна юмахсем суккӑрлатса хунӑ, вӑл чӑн пурӑнӑҫра пулакан усал япаласене курма пултараймасть, вӗсене ӑнланса илме пултараймасть, эпӗ пӑшӑрханса хӑтланни, эпӗ хумханни уншӑн нимӗнех те мар.
Встречаясь с бабушкой, я всё более сознательно восхищался ее душою, но — я уже чувствовал, что эта прекрасная душа ослеплена сказками, не способна видеть, не может понять явлений горькой действительности и мои тревоги, мои волнения чужды ей.

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Манпа приказчик хушшинчи пурӑнӑҫ йывӑрланса ҫитнӗччӗ, — вӑл мана питех те кураймастчӗ, ман та ӑна курас килместчӗ, анчах эпӗ ӑнланса илесшӗнччӗ: мӗншӗн-ха вӑл манпа ҫав тери килӗшӳсӗр хӑтланать?
Мои отношения с приказчиком давно уже стали невыносимы, — он ненавидел меня упрямо и всё более остро, я тоже терпеть его не мог, но я хотел понять, почему он так нелепо относится ко мне.

Ҫав ҫынсем пурте мантан сахалтарах курнине, пӗлнине эпӗ часах ӑнланса илтӗм; вӗсенчен кашнине тенӗ пек ачаранпах мастерствон тӑвӑр карти ӑшне кӗртсе лартнӑ та, ҫавӑнтанпа вӗсем унтах ларнӑ пек туйӑнать.
Я скоро понял, что все эти люди видели и знают меньше меня; почти каждый из них с детства был посажен в тесную клетку мастерства и с той поры сидит в ней.

XIV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Малтан эпӗ пит интересленсе «сӑнаса пӑхаттӑм», анчах ҫав татӑкӑн-татӑкӑн вакласа хунӑ мастерствопа аппаланакансем пурте тенӗ пекех ӑна юратманнине, шутсӑр кичем пулнипе асапланса пурӑннине часах ӑнланса илтӗм.
Сначала я «присматривался» с большим интересом, но скоро понял, что почти все, занятые этим раздробленным на куски мастерством, не любят его и страдают мучительной скукой.

Вӑл турра ӗненмест, анчах Ларионычсӑр пуҫне, мастерскойра кам турра юратнине, ӑна ӗненнине ӑнланса илме хӗн: пурте турӑ ҫинчен ҫӑмӑлттайла, мӑшкӑласа кулнӑ пек, хуҫа майри ҫинчен калаҫма юратнӑ пек калаҫаҫҫӗ.
Он не верит в бога, но очень трудно понять — кто в мастерской, кроме Ларионыча, любит бога и верит в него: все говорят о нем легкомысленно, насмешливо, так же, как любят говорить о хозяйке.

XIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics