Corpus of the Chuvash language

Тӑвӑр та таса кельйӑра Никодим атте кӑштах пысӑкланчӗ, анчах тата та хӑрушӑрах пулса тӑчӗ; вӑл хӑйӗн клобукне хывсан, унӑн вилнӗ ҫынӑнни евӗрлӗ, ӳтне сӗвсе илнӗ пек ҫурма ҫара пуҫ шӑмми ҫутӑлса илчӗ; тӑнлавӗсем ҫинче, хӑлхисем хыҫӗнче, ӗнси ҫинче тӗксӗм кӑвак ҫӳҫ пайӑркисем ҫакӑнса тӑраҫҫӗ.

В тесной, чистенькой келье отец Никодим стал побольше, но ещё страшней; когда он снял клобук, матово, точно у покойника, блеснул его полуголый, как бы лишённый кожи, костяной череп; на висках, за ушами, на затылке повисли неровные пряди серых волос.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Унтан, ҫуначӗсене мӑнкӑмӑллӑн саркаласа, ҫупах пырса тухрӗ, вӑл унталла-кунталла ишкелерӗ, хӑяккӑн ҫаврӑнса выртрӗ те, хӗрлӗ куҫӗпе ҫӳлелле, тӗксӗм пӗлӗт ҫине пӑхса илсе, шыв ҫине ҫутӑ тӗтӗм тӗслӗ юхакан ункӑсем туса ячӗ.

Потом, важно разводя плавниками, явился лещ, поплавал, повернулся на бок и, взглянув красненьким глазком вверх, в тусклое небо, пустил по воде светлым дымом текучие кольца.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ирхине ирех ҫӗр ҫине пӗр сехет хушши вӗтӗ ҫумӑр йӑскаса тӑчӗ, кӑнтӑрла ҫитеспе хӗвел курӑнса кайрӗ, вӑл фабрика ҫине, икӗ шыв хушшинчи савӑл евӗрлӗ ҫӗр лаптӑкӗ ҫине ӳркевлӗн пӑхса илчӗ те, Наталья ҫӗрле хӑйӗн хӗрлӗ питне мамӑк минтерсем ӑшне пытарнӑ пек, тӗксӗм кӑвак пӗлӗтсем ӑшне кӗрсе пытанчӗ.

Рано утром, с час времени, на землю падал, скупо и лениво, мелкий дождь, к полудню выглянуло солнце, неохотно посмотрело на фабрику, на клин двух реки укрылось в серых облаках, зарывшись в пухлую мякоть их, как Наталья, ночами, зарывала румяное лицо своё в пуховые подушки.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ытларикун тӗксӗм те кичемрех, лӑпкӑ кун пулчӗ.

Во вторник день был серенький, задумчивый и тихий.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Анчах та вӑл пӗтӗмпех шыҫса кайнӑ, кӳпчесе хӗрелнӗ пит-куҫлӑ хунямӑшӗ, кресло ҫинче ларса вӑраххӑн вилекенскер, ун ҫине ытларах та ытларах тӑшманла пӑхнине аса илчӗ; унӑн ӗлӗк хитре пулнӑ, анчах халӗ тӗксӗм те йӗпе куҫӗнчен куҫҫульсем хурлӑхлӑн юхса тӑраҫҫӗ; чалӑшса кайнӑ тутисем хускалаҫҫӗ, анчах калаҫайми пулнӑ чӗлхи ҫӑварӗнчен тухса ӳкет, нимӗн те калама пултараймасть; вара Ульяна Баймакова ӑна ҫурри вилнӗ сулахай аллин пӳрнисемпе ҫӑварне каялла тӗртсе кӗртет.

Но он вспомнил, что тёща, медленно умиравшая в кресле, вся распухнув, с безобразно раздутым, багровым лицом, смотрит на него всё более враждебно; из её когда-то красивых, а теперь тусклых и мокрых глаз жалобно текут слёзы; искривлённые губы шевелятся, но отнявшийся язык немо вываливается изо рта, бессилен сказать что-либо; Ульяна Баймакова затискивает его пальцами полуживой, левой руки.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Акӑ Артамонов, хӑйне тӑп тытса тӑракан ют тумтир тӑхӑннӑскер, хускалма хӑраса, тӗлӗкри пек, ӑшӑ пӳлӗмре, сӗтел умӗнче, типӗ те кӑмӑллӑ тӗттӗмрех ҫӗрте именсе ларать; сӗтел ҫинче никельпе витнӗ сӑмавар чашкӑрать, чейне ҫӳллӗ, хӗрлӗрех ҫӳҫлӗ, тӗксӗм те сарлака кӗпе тӑхӑннӑ ҫинҫешке хӗрарӑм тултарса парать.

И вот Артамонов, одетый в чужое платье, обтянутый им, боясь пошевелиться, сконфуженно сидит, как во сне, у стола, среди тёплой комнаты, в сухом, приятном полумраке; шумит никелированный самовар, чай разливает высокая, тонкая женщина, в чалме рыжеватых волос, в тёмном, широком платье.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Вара тӗксӗм кӗтесрен пуп сӑмахӗ илтӗнсе кайрӗ, анчах унӑн калаҫӑвӗ ӳпкелешӳ майлӑ пулса тухрӗ.

Тогда из сумрачного угла потекла речь попа, очень похожая на жалобу.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Пуп хӑйӗн хурлӑхлӑ куҫӗсене тӗтӗмлӗ пӗлӗтелле ҫӗклесен, ун хыҫҫӑн ҫынсем те тӗтӗм витӗр аран курӑнакан тӗксӗм кукша хӗвел ҫине тархасласа пӑхрӗҫ, — вӗсем ҫак йӑваш пуп пӗлӗтре хӑйне пӗлекен, ӑна итлекен такама курать, тесе шутланӑ пулмалла.

А когда поп поднимал в дымное небо печальные глаза свои, люди, вслед за ним, тоже умоляюще смотрели в дым на тусклое, лысое солнце, думая, должно быть, что кроткий поп видит в небе кого-то, кто знает и слушает его.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ҫавӑн пек кунсенче час-часах вӑл пӗр-пӗр ҫын ҫине пырса тӑрӑннӑ та ӑна чалӑшшӑн пӑхнӑшӑн; килӗшӳсӗр сӑмах каланӑшӑн курайми пулнӑ; ҫапла, сӑмахран, ҫак тӗксӗм кун вӑл Тихон Вялова курайми пулнӑ.

Часто в такие дни он натыкался на человека и начинал ненавидеть его за косой взгляд, за неудачное слово; так, в этот серенький день, он почти ненавидел Тихона Вялова.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Лӑпкӑ ҫил Петр Артамонова тутлӑ шӑршӑллӑ ӑшӑпа лӑпкаса илчӗ, тӗксӗм ҫанталӑк ҫуталса кайрӗ; пӗлӗтсем хушшинчи сав тери тарӑн кӑвак шӑтӑкран хӗвел ҫутатма пуҫларӗ.

Ветер обдал Петра Артамонова душистым теплом, и стало светлее; из глубочайшей голубой ямы среди облаков выглянуло солнце.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ку сӑмахсем ӑна хӗрарӑм шӳт туса каланӑ пек кӑна туйӑнчӗҫ, анчах Ольгӑн кайӑкла питӗнче пӑшӑрханни палӑрнӑ, унӑн тӗксӗм куҫӗсем куҫлӑх кӗленчи витӗр ачашшӑн ялкӑшнӑ.

В этих словах ему почудилась бабья шутка, но птичье лицо Ольги было серьёзно; тёмненькие глаза её сияли за стёклами очков ласково.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Унӑн панихида вӑхӑтӗнчипе ҫак тӗксӗм кунӑн кичемлӗхне сирсе ярас килчӗ.

Ему хотелось сгладить унылое впечатление панихиды и печаль серенького дня.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Унӑн пӗчӗк, илемлӗ кӗлеткеллӗ арӑмӗ, ахаль йышши тӗксӗм кӗпе тӑхӑннӑскер, таптаса ҫемҫетнӗ хӑйӑр тӑрӑх ҫӑмӑллӑн утать, утнӑ май хӑйӗн куҫлӑхне пӗрмай тутӑрпа шӑлкаласа пырать.

Его жена, маленькая, стройная, в простеньком, тёмном платье, легко шагая по размятому песку, вытирала платком свои очки.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Кун — тӗксӗм.

День — серенький.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Арӑмӗпе юнашар хуллен утса, вӑл паянхи кун хӑйне, япӑххипе пӗрлех, темле лайӑх япала та парнеленине, вӑл хӑй, Петр Артамонов, пит те ӑслӑ та чее ҫын пулнине, хӑй ун пек ҫын иккенне вӑл паянччен пӗлменнине, вӑл хӑйӗн чунне пӗрмай тӗксӗм шухӑшсемпе пӑлхатса тӑнӑ ҫынна, тахӑшне, халӗ кӑна пит те ӑста улталанине туйса пычӗ.

Медленно шагая рядом с женою, он ощущал, что день этот подарил ему вместе с плохим нечто хорошее и что он, Пётр Артамонов, человек, каким до сего дня не знал себя, — очень умный и хитрый, он только что ловко обманул кого-то, кто навязчиво беспокоил его душу тёмными мыслями.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Тихон ҫакӑн пек аппаланса ларни Никитӑна хулари Антонушка ятлӑ пӗр ухмаха аса илтерчӗ: ҫав ҫӑмламас, тӗксӗм сӑнлӑ, ури пӑрӑнса ларнӑ, тӑмана куҫӗсем пек ҫаврака куҫлӑ йӗкӗт хӑйӑр ҫине патакпа чӗркелесе ҫаврашкасем тунӑ, вӗсен варрине турпассемпе хулӑсенчен темле чӑтлӑхсем купаланӑ, купаласа ҫитерсен, вӗсене ҫавӑнтах урипе пусса лапчӑтнӑ та ҫиелтен хӑйӑрпа, тусанпа витсе хунӑ, ҫав вӑхӑтрах хӑй сӑмса витӗр юрланӑ:

Работа Тихона ему напоминала жуткого городского дурачка Антонушку: этот лохматый, тёмнолицый парень, с вывороченной в колене ногою, с круглыми глазами филина, писал палкой на песке круги, возводил в центре их какие-то клетки из щепочек и прутьев, а выстроив что-то, тотчас же давил свою постройку ногою, затирал песком, пылью и при этом пел гнусаво:

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Пӳлӗмре ӑшӑ та тӗксӗм пулнӑ, унта ӑвӑс ҫуртасем, сарӑ чечексем пек, сиккелесе ҫуннӑ.

Тёплый сумрак наполнял комнату, в нём колебались жёлтенькие, живые цветы восковых свечей.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Чӳрече ҫинче Алексей хӑйӗн тӗксӗм те шӗвӗр сухалне пӗтӗркелесе ларать, унӑн пичӗ мужикӗнни пек мар, илемсӗр пичӗ шӗвӗрӗлнӗ пек, ӑна тусан пусса илнӗ пек туйӑнать.

На подоконнике, покручивая тёмную, острую бородку, сидит Алексей, его нехорошее, немужицкое лицо заострилось и точно пылью покрыто.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Анчах сакӑр талӑкран Алексей, хӑй ҫӑра сурчӑкпа юн сурать пулин те, ура ҫине тӑчӗ, час-часах мунча кӗме пуҫларӗ, ҫапӑна-ҫапӑна тарларӗ, пӑрӑҫланӑ эрех ӗҫрӗ; унӑн куҫӗсенче салхуллӑрах тӗксӗм ҫутӑ ялкӑшма тытӑнчӗ, ҫакна пула ун куҫӗсем татах та ытларах хитреленчӗҫ.

Но через восемь суток Алексей встал, влажно покашливая, харкая кровью; он начал часто ходить в баню, парился, пил водку с перцем; в глазах его загорелся тёмный угрюмый огонь, это сделало их ещё более красивыми.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Петр хӑйне вӗрентекен хӗрарӑмӑн тӗксӗм те сарлака пичӗ ҫине тӗлӗнсе пӑхрӗ.

Пётр изумлённо взглянул в тёмное, широкое лицо наставницы.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.