Шырав

Шырав ĕçĕ:

Яков the word is in our database.

Яков (тĕпĕ: Яков) more information about the word form can be found here.

Унта Гаев Давыд пырать, раскулачить тунӑ хыҫҫӑн «Христос ячӗпе таса чунлӑ урмӑш ҫын» пулса тӑнӑ чи пуҫтах ултавҫӑ Лапшинов ҫӳрет, ӗҫсем мӗнле пынине шӑршласа пӗлес шутпа, сайра хутран, Яков Лукич Островнов та пыркалать.
Приходил Гаев Давыд и жженый плут Лапшинов, ставший после раскулачивания «Христа ради юродивым», изредка являлся Яков Лукич Островнов нащупывать почву.

12-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Ирхине Яков Лукич хӑнана вӑратрӗ.
Наутро Яков Лукич разбудил гостя.

3-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

— Пиллетӗр-ши, аннемҫӗм? — Яков Лукич чӗркуҫленсе ларчӗ.
— Благословите, мамаша? — Яков Лукич стал на колени.

… Тул ҫутӑлас умӗн Яков Лукич кӗтесри пӗчӗк пӳлӗмре ҫывракан сакӑрвунӑ ҫулхи ватӑ амӑшне вӑратрӗ.
…Перед светом Яков Лукич разбудил спавшую в боковой комнатушке свою восьмидесятилетнюю старуху-мать.

Вӑл пикенсех енчӗк ӑшнелле пӑхать, Яков Лукич — унӑн кивӗ толстовкин тӑвӑр ҫухи ҫине.
Он сосредоточенно смотрел в кисет, а Яков Лукич — на воротник его старенькой толстовки.

Хӑна Яков Лукич умне пырса тӑчӗ, хыҫсӑр тенкел ҫине ларчӗ, каллех чикарккӑ чӗркеме тытӑнчӗ.
Гость подошел к Якову Лукичу, присел на табурет, снова стал вертеть цигарку.

Акӑ ҫапла! — терӗ те Яков Лукич, куштӑрканӑ аллаппи тӳрчӗпе хӑйне пырӗнчен сӑтӑрса кӑтартрӗ.
Во! — И Яков Лукич полоснул себя по горлу ребром шершавой ладони.

«Аках, Яков Лукич, — тетчӗ вара, — мӗн вӑй ҫитнӗ таран, хӑв мӗн пултарнӑ чухлӗ ак, совет влаҫне пулӑш, ӑна халӗ тырӑ питех те кирлӗ», тетчӗ.
«Сей, — говорит, бывало, — Яков Лукич, максиму, чего осилишь, подсобляй Советской власти, ей хлеб зараз дюже нужен».

— Ҫапла, грамота ярса пачӗҫ, агроном тата манӑн гарновка — тулӑ кӗлтине влаҫсене кӑтартмашкӑн Ростова илсе кайса пачӗ, — мухтансах малалла каларӗ Яков Лукич.
— Да, прислали грамоту, и агроном даже пучок моей пшеницы-гарновки возил в Ростов на показ властям, — с гордостью продолжал Яков Лукич.

Хӑна Яков Лукич пӳрнипе тӗллесе кӑтартнӑ еннелле, турӑшсем патӗнче, Ворошилов сӑнӳкерчӗкӗпе юнашар йывӑҫ рамка ӑшне кӗртсе лартнӑ сургучлӑ пичет пуснӑ лист ҫине, ҫиелтен ҫеҫ пӑхса илчӗ.
Гость мельком взглянул по направлению пальца Якова Лукича на лист с сургучной печатью, вправленный в деревянную рамку, висевшую возле образов рядом с портретом Ворошилова.

— Яков Лукич ура ҫине тӑчӗ, аллине тӗкӗр хыҫне чиксе хыпашларӗ, касса тикӗслетнӗ мӑйӑхӗ айӗн йӑл кулса, унтан хут тӗрки туртса кӑларчӗ.
— Яков Лукич встал, полез рукой за зеркало и вытянул, улыбаясь в подстриженные усы, связку бумаг.

Ун чухне, каҫхи апат хыҫҫӑн, Яков Лукич енчӗкне кӑларчӗ, хулӑн ҫӑм чӑлха тӑхӑннӑ урине хӑй айне хуҫлатса хурса, арча ҫине хӑпарса ларчӗ, сӑмахне пуҫларӗ — темиҫе ҫул хушши чуна капланса тулнӑ тарӑхӑва пӗтӗмпех тӑкса пачӗ: — Мӗн калаҫмалли пур ӗнтӗ, Александр Анисимович?
Тогда, после ужина, Яков Лукич достал кисет, присел на сундук, поджав ногу в толстом шерстяном чулке, заговорил — вылил то, что годами горько накипало на сердце: — О чем толковать-то, Александр Анисимович?

Ҫав кунтан пуҫласа Яков Лукичӑн пурнӑҫӗ хӑрушӑ шырлан хӗрринчен халь-халь кӗмсӗртетсе шуҫса анас пекех пуҫланса кайрӗ.
С того дня и пошла жизнь Якова Лукича под опасный раскат…

Хуторта Яков Лукича пысӑк ӑслӑ, тилӗ пек чее хӑтланакан тата ҫавӑн пекех асӑрханса пурӑнакан ҫын тесе шутлаҫҫӗ, анчах ҫапах та вӑл акӑ, хуторсем тӑрӑх хаяррӑн ҫулӑмланса ҫӗкленнӗ кӗрешӳрен аякра тӑрса юлма пултараймарӗ, ҫав кӗрешӳ ӑна пӗтӗрӗнсе тӑракан авӑр пекех событисем ӑшне ҫавӑрттарса туртса кӗчӗ.
Считался Яков Лукич в хуторе человеком большого ума, лисьей повадки и осторожности, а вот не удержался в стороне от яростно всполыхавшей по хуторам борьбы, коловертью втянуло его в события.

Яков Лукич Островнов патне унӑн ӗлӗкхи сотеннӑй командирӗ пулнӑ есаул Половцев килнӗ каҫхине вӗсем нумайччен калаҫса ларчӗҫ.
В ночь, когда к Якову Лукичу Островнову приехал его бывший сотенный командир, есаул Половцев, был у них долгий разговор.

Вӗсен председателӗ пулма Яков Лукич Островнова лартмалла.
Им бы в председатели Якова Лукича Островнова.

2-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Ҫисе тӑрансан вӑл ура ҫине тӑчӗ, тусанпа витӗннӗ хут чечексем витӗр курӑнакан турӑшсем ҫине пӑхса сӑхсӑхрӗ, унтан кивелнӗ, хулпуҫҫисем тӗлӗнче тӑвӑрланса ҫитнӗ толстовки ҫинчен ҫӑкӑр тӗпренчӗкӗсене шӑлса тӑкрӗ, вара ҫапла каларӗ: — Ҫӑкӑр-тӑваршӑн тавтапуҫ, Яков Лукич!
После ужина встал, помолился на образа в запыленных бумажных цветах и, стряхнув со старенькой, тесной в плечах толстовки хлебные крошки, проговорил: — Спасибо за хлеб-соль, Яков Лукич!

1-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

— Сӗлӗ пур-и санӑн, Яков Лукич?
— Зерно-то водится у тебя, Яков Лукич?

Яков Лукич, сасартӑках хӑраса ӳксе, йӗри-тавралла пӑхкаласа илчӗ, шуралса кайрӗ, пӑшӑлтатса ҫапла каларӗ:
И Яков Лукич вдруг испуганно озирнулся по сторонам, побледнел, зашептал:

— Яков Лукич-и?
— Яков Лукич-то?

Страницăсем:

Corpus of the Chuvash language

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Menu

Statistics