Шырав

Давыдов

Давыдов, яланхи пекех, тавлашсан-тавлашсан, хӑйне тытса чарайми пулса ҫитрӗ, кӑшкӑрса ячӗ:
Давыдов обычно под конец терял выдержку, кричал:

Давыдов ӳкӗтлесе те калаҫать.
Давыдов уговаривал.

— Эсӗ, Давыдов юлташ, ан ухмахлан!
— Ты, товарищ Давыдов, не дуракуй!

Островнов патне кайӑр, ку ӗҫе йӗркелекенни вӑл пулать, чӑнласах калатӑп сире, — лӑплантарать ҫынсене Давыдов.
Обращайтесь к Островнову, он этим делом будет заправлять, фактически вам говорю, — успокаивал Давыдов.

Давыдов вӑкӑр картисемпе витисене ҫӗрлене ҫӑрапа питӗрсе илме, колхозниксенчен хурал тӑратма хушрӗ.
Давыдов распорядился на ночь запереть на замки воловни и конюшни, выставить пикеты из колхозников.

— Епле капла илсе кайрӗҫ?! — хӗремесленсе кайса кӑшкӑрса ячӗ Давыдов.
— Как это так взяли?! — крикнул, побагровев, Давыдов.

— Давыдов юлташ!
— Товарищ Давыдов!

— Ҫынсем карланкӑранах ярса тытаҫҫӗ-ҫке-ха! — хирӗҫлеме пӑхрӗ Давыдов.
— На горло ведь люди наступают! — попробовал возразить Давыдов.

Ҫакна интересленсех сӑнаса пӑхса тӑракан Давыдов Молчун кӗлет умне тӑратнӑ лума илсе хапха патне пынине курчӗ.
С интересом наблюдая за ним, Давыдов увидел, как Молчун взял стоявший на приклетке лом, подошел к воротам.

Давыдов кантӑкран пӑхрӗ: Молчун крыльца умӗнче пӗр хускалмасӑр тӑрать.
Давыдов выглянул в окно: Молчун неподвижно стоял около крыльца.

— Ну, мӗн тӑвӑн-ха, тухах эппин, — ассӑн сывласа илчӗ Давыдов, — хӑвӑн ӗнӳне илсе кайма пултаратӑн.
— Ну, что же, выходи, — вздохнул Давыдов, — корову свою можешь взять.

— Ҫапах та, мӗншӗн тухатӑн-ха эсӗ? — тӗпчесех ыйтрӗ Давыдов, ҫакӑн пек чухӑн ҫын — чӗмсӗр активист колхозран тухнинчен тӗлӗнсе.
— Так почему ты все-таки выходишь? — допытывался Давыдов, пораженный выходом бедняка — молчаливого активиста.

Колхозник пулнӑ ҫакнашкал ҫынсемпе Давыдов нимӗн чухлӗ те шеллесе тӑмасӑрах уйрӑлчӗ, анчах Демид Молчун колхозран тухма заявлени пани ӑна тӗлӗнтерчӗ.
С этими бывшими колхозниками Давыдов расстался без малейшего чувства сожаления, но заявление о выходе Демида Молчуна его неприятно поразило.

Батальщиков сассинче тӳррӗнех хӑратса калани сисӗнчӗ, ҫавӑнпа та Давыдов, ҫилӗ килнипе кӑштах хӗрелсе кайса, ӑна хирӗҫ ҫапла хуравларӗ:
В голосе Батальщикова была прямая угроза, и Давыдов слегка покраснел от злости, когда отвечал ему:

Баба с телеги — кобыле легче, — отрезал Давыдов.

Ара вӑл, хӑвах куратӑн пулӗ, Давыдов, ӗлӗк те эпир, темле, колхозсӑрах пурӑнкаланӑ-ҫке, выҫӑ аптраса шыҫӑнман, хамӑр пурлӑхӑн хуҫисем хамӑрах пулнӑ, епле ака-суха тумаллине пире ют ҫынсем килсе кӑтартман…
Да оно, видишь ли, Давыдов, и раньше без колхоза мы как-то жили, с голоду не пухли, свому добру сами были хозяева, чужие дяди нам не указывали, как пахать, как сеять, на попихачах ни у кого не были…

Юлашкинчен Давыдов аллине кӑна сулчӗ:
Давыдов, принимая заявления, пробовал и этих уговаривать, советовал подумать, повременить, но выходцы уперлись на своем, и Давыдов в конце концов махнул рукой.

Давыдов килет! — тесе пӑшӑлтатни илтӗнчӗ.
Давыдов! — послышался тревожный шепот.